В машине я молчу. Все еще не могу поверить, что Макс повелся на ерунду, которая пришла в голову моему папе при виде нашего поцелуя!
Ладно, поцелуй был слишком откровенным, согласна. Но это не повод для запретов. Тем более, что мне уже давно есть восемнадцать.
Периодически Макс бросает в мою сторону пылающие взгляды, и с трудом сдерживает улыбку.
– Ты очаровательная, когда дуешься, – хихикает у меня над ушком он, когда загорается светофор и машина останавливается.
– Макс, – хмурюсь я. – Обещай мне, что после того, как проводишь меня домой, ты тоже пойдешь домой, а не в какой-нибудь ночной клуб!
– Ты ревнуешь? – расплывается в довольной улыбке он.
– Нет! Совсем не ревную! Просто если ты повелся на требование моего папы, пусть все будет по-честному. Я домой, и ты тоже идешь домой.
– Обещаю, – смеясь, выдыхает он, быстро целует в ложбинку у основания шеи, и машина трогается с места.
Возле площади нам с трудом удается найти парковку. Только начало девятого, а машин уже видимо-невидимо. Начинает смеркаться, и вокруг потихоньку зажигаются фонари. Они освещают еще зеленую траву. Некоторые фонарики развешаны на деревьях, и мерцают разноцветными огнями. Вдоль центральной аллеи выстроились стройными рядами палатки с сувенирами. Чего здесь только нет! И деревянные ложки, и резные шкатулки, и матрешки на любой вкус и цвет! Даже вязанные игрушки и майки с эмблемами города.
Чуть поодаль гремят карусели и аттракционы. Салют будет в десять. Сейчас можно прогуляться в толпе и купить что-нибудь на память.
– Какие красивые! – я с умилением останавливаюсь возле прилавка, на котором продают нескольких связанных из шерсти котят. Котята как на подбор – и рыжие, и белые и даже один черный с белыми лапками и грудкой.
– Купить тебе котика? – лукаво посматривает на меня Макс.
– Купи, – сжимая пальцы его руки, улыбаюсь я.
– Какого вам? – оживляется девушка, продающая игрушки ручной работы.
– Того, что с белыми лапками.
– Мне тоже больше понравился черный с белыми лапками, – сообщает Макс. Потом достает из кармана деньги и отдает за игрушку.
– Спасибо! Он чудесный!
Я встаю на цыпочки и целую его в губы. Макс обнимает меня за талию. Дальше мы идем, крепко держась за руки. В кармане моей курточки поселился шерстяной котенок с белыми лапками. Кажется, я окончательно потеряла голову от обаяния Макса. Я счастлива каким-то глупым детским счастьем, от которого хочется по-дурацки улыбаться и петь во все горло.
На большой сцене концерт.
– Здесь не интересно. Пойдем в кафе? – предлагает мой спутник.
– Если найдем место, то конечно, – соглашаюсь я.
Нам удается найти место только в «Кофепаб». Уютная кофейня с огромным выбором кофе и десертов.
– Мы с мамой любим круассаны и кофе. Когда приезжаем в Париж, всегда останавливаемся в одном и том же отеле, и завтракаем в любимой кофейне, – рассказывает мне Макс.
– Тогда не будем изменять твоим семейным традициям? – подмигиваю ему я.
– Не будем, – с улыбкой соглашается он. – Закажем круассаны и капучино.
– А сниматься в рекламе одежды сложно? – с интересом посматриваю на Макса я, когда мы усаживаемся за высокую барную стойку на мягкие барные стулья.
– Мне – нет. Только скучно, – отправляя в рот половину круассана с шоколадной начинкой, поясняет он. – Они такие чопорные и монотонные, эти французы, которым за пятьдесят. И всегда вертятся вокруг мамы. Я же просто модель. Мое дело – улыбаться и позировать. Наверное, мама и сюда прилетела от скуки сегодня.
– Постой, твоя мама прилетела к нам в город? – удивляюсь я.
– Ага. Решила поздравить Кирю с днем рождения. Видела бы ты лицо нашего папаши, когда мы встречали маму в аэропорту! Мы обедали в ресторане в полном молчании, а потом Кирилл постарался как можно скорее смыться к друзьям.
– Может, она хотела, как лучше? Побыть рядом с Кириллом в его день рождения?
– Я никогда не смогу ее понять, – огорченно качает головой Макс. – Мсье Гратин, мамин воздыхатель из Парижа, предлагает ей руку и сердце, а она, бросив все, едет сюда. И знает же, что отец, когда психует, становится неуправляемым. Еще неизвестно, чем закончится сегодняшний вечер.
– Сочувствую.
Я кладу свою руку на руку Макса. Мне, правда, жаль, что у него такая сложная семья.
– Все, забудь. Хочешь еще десерт?
– Нет, иначе я лопну.
– Тогда пошли на «американские горки»? – с веселым вызовом посматривает на меня Макс.
– Вот еще, – отчаянно качаю головой я. – Лучше на «веселые горки».
– Там катаются одни малыши! – брезгливо морщится мой герой.
В итоге мы плетемся пешком до каруселей и останавливаемся у аттракциона «Орбита». Это когда вы вдвоем сидите в креслах, и вас крутит вперед и выше, а потом ниже.
Мы садимся в кресла и беремся за руки.
Когда аттракцион взмывает вверх, площадь видно, как на ладони. Мерцающие ярким светом фонари, веселящаяся толпа. Нас кружит на карусели, и я вдруг думаю, что меня тоже вот так закружило в отношениях с Максом. Резко, в полную силу, и неясно, что будет через десять дней, когда он упорхнет в свой Париж на съемки. Я поворачиваюсь к нему и внимательно смотрю в его карие глаза. Что это? Любовь навсегда или просто очередной роман-однодневка, который растворится в закате?
Волков ловит мой взгляд и улыбается.
– Поцелуй меня, – нахально просит он.
– Это же неудобно, – приподнимаю бровь я.
– Удобно, если придвинуться друг к другу ближе.
Он достает из кармана джинсов свой сотовый.
– Давай, Оля! Поцелуемся и сделаем селфи на фоне ночного города!
Он придвигается ко мне так близко, как это только возможно, и наши губы сливаются в поцелуе. Телефон отщелкивает фотографии, одну за другой. Где-то справа раздается взрыв первого салютного залпа. За ним второй. Разноцветные залпы раскрашивают небо в яркие цвета.
Карусель плавно опускается вниз.
Мы выходим с аттракциона, и восторженно смотрим на разноцветное небо, взрывающееся тысячами искр. Макс привлекает меня к себе, и его губы скользят по моим. Сначала нежно, а потом все настойчивее. Я обвиваю его за шею руками, и отвечаю на поцелуй. Весь остальной мир не имеет никакого значения. Красивый салют – это всего лишь фон. Наш страстный поцелуй затмевает и его.
Макс касается пальцами моего лица и неотрывно смотрит мне в глаза. Я с наслаждением ловлю его прикосновения. Тоже касаюсь его немного колючих щек, и таю от его взгляда. Кажется, мы оба попались в расставленные дерзким Купидоном сети.
Но вот, салют завершился. Толпа начинает расходиться. Как будто закончилось интересное кино, и все спешат к выходу. Только мы с Максом никуда не спешим. Крепко обнявшись, мы медленно прогуливаемся по стремительно пустеющим тропинкам. Мы болтаем обо всем на свете, и нам совсем не хочется расходиться.
