Хозяин Купервиля захрипел, пытаясь освободиться, начал заваливаться на спину, попробовал стряхнуть с себя бродягу, но тот повис на Снарки, как питбуль на быке, все сильнее стискивая его горло.
– А-а… Гр… Г-а-р-р-р… – Том закричал, обращаясь к дураку Гаррету, но вместо крика из изломанной глотки вылетели лишь хрипы и какое-то бульканье. С грохотом разметав толстые ноги в подкованных бериллиевой бронзой башмаках, Том рухнул рядом с телом Сэма, под которым уже расползлось кровавое пятно. Бродяга зашипел, как кот, вжал седую голову Снарки в пол, и угасающее сознание Тома успело зафиксировать бешено горящие сквозь дыры в тряпье глаза. Потом пришла темнота и тишина…
Гаррет, у которого от всего произошедшего случился самый настоящий столбняк, наконец-то сообразил, что теперь страшный бродяга примется за него. Других живых людей в «Прыгуньем хвосте» попросту не осталось. Почтарь вскочил, со страхом обнаружив, что обмочился, и рванулся к двери, но бродяга, только что сидевший верхом на несчастном Томе Снарки, в мгновение ока оказался на пути Гаррета.
– Сиди, – просвистел он таким голосом, как будто это его сейчас душили. – Говорить!
Подняв трясущиеся руки, Гаррет вернулся за стол, плюхнувшись на мокрый стул. Только что убивший троих оборванец уселся напротив, с жадностью выхлебал брагу из кружки почтальона прямо через грязную ткань, отчего на полотне появилось красно-бурое пятно, похожее на чудовищный окровавленный рот.
– Мне нужны люди. У них на теле змея, – мокро сипел он из-под этого рта. – Ты знаешь. Вы все знаете.
– Клянусь господом… – тонким голосом выкрикнул Гаррет. – Я всего лишь почтальон. Почтарь. Письма ношу, гелиограммы доставляю. Понимаете?
Оборванец точным движением подхватил лежащий на тарелке с солеными крендельками нож и мгновенно пригвоздил руку Гаррета к столу. Почтарь секунду смотрел на свои белые, шевелящиеся, как лапки паука, пальцы, на нож, пробивший тыльную сторону кисти, на кровь, обильно выступившую из-под лезвия, а потом заверещал, как подстреленный прыгун.
– Тихо! Ты сказал ложь. Еще одна ложь – и будет твоя смерть, – не повышая голоса, произнес незнакомец. – Где люди со змеей?
– Я… О господи! Я покажу. Покажу! О! – Гаррет задергался, ухватился свободной рукой за рукоять ножа, пытаясь вытащить его, но не смог.
Спустя несколько минут бледный почтарь и незнакомец уже сидели в седлах трицикла. Затарахтел двигатель, длинная труба выпустила струю черного дыма, и экипаж, сорвавшись с места, понесся по улице, разбрызгивая лужи.
Бартоломью Хэнкс, которому уже осточертело сидеть на крыльце участка, как раз набрался решимости сходить в «Прыгуний хвост» и поговорить с тестем касательно выпить и закусить. Подтянув высокие кожаные сапоги, он спустился по ступеням и вышел под дождь, щуря круглые светлые глаза. Тут-то ему и попался навстречу трицикл почтаря. Нармилец подивился той скорости, с которой несся трехколесный паровик, но потом разглядел за спиной Гаррета давешнего оборванца в тряпье и сказал себе: «Не твоего ума это дело, Барт. Раз Том Снарки отправил этого человека с почтальоном, значит, так надо».
И перешагивая лужи, Хэнкс двинулся к «Прыгуньему хвосту», проговаривая про себя те слова, которые он скажет тестю и которые, как надеялся страж порядка, принесут ему долгожданную выпивку…
* * *
Ночью пошел дождь, к рассвету он усилился и превратился в настоящий ливень. Дорога набухла, а множество ног, колес и прыгуньих лап мгновенно расквасили ее до состояния селевого потока. Ополчение двигалось на северо-запад, молчаливое и настороженное. Звякало оружие, сочно чавкала под ногами грязь. Люди почти не разговаривали – они устали, промокли и мечтали об отдыхе. Наконец Лускус, ехавший в штабной повозке, скомандовал остановку.
– От разведки – никаких данных. За ночь мы прошли меньше тридцати километров. Но дальше лезть вслепую нельзя, – сказал он, разминая затекшие ноги.
– Неплохо было бы покормить народ. – Клим, честно отшагавший всю ночь вместе со своими саперами, уселся на передок и принялся снимать грязные сапоги.
– Покормим, – кивнул Лускус и тут же заорал кому-то: – Ты охранение выставил? Нет?! Так какого хрена ты там топчешься?!
Мокрые прыгуны тоскливо ревели, вытягивая толстые шеи. По крыше штабной палатки стучал дождь. Из Фербиса примчался на трицикле нарочный с пакетом от Теодора Бойца. Канцлер как раз собрал батальонных командиров на военный совет. Секонд-министр писал, что выслал обоз с топливом и два батальона добровольцев, сформированных уже после выхода ополчения.
– Ну хорошо. – Лускус кинул послание и конверт в костер. – Будем считать, что хоть какой-то резерв у нас имеется. Теперь по настоящему моменту. Хреново все, господа командиры! Я бы даже сказал – очень хреново.
– Дождь же, – подал голос начальник артиллерии корпуса Кислицын. – Льет и льет, сука. Ракетчики жалуются – запальные трубки отсырели. Где я их буду сушить, на огне, что ли?
– Тьфу ты! – Лускус выругался. – Чего ты лезешь со своими трубками? Думаешь, один такой? В первую голову меня тревожит потеря темпа. Да, господа, именно потеря темпа. Мы планировали покрыть отделяющие нас от побережья две сотни километров за три дня и две ночи. Одна ночь уже прошла. Если так будет продолжаться дальше, мы не доберемся до океана и за пять дней. Что успеет предпринять противник за это время, страшно представить. Предложения есть?
Клим все то время, пока Лускус говорил, прокручивал в голове различные варианты. В итоге их осталось только два, о чем он и сообщил остальным.
– Дождь, судя по всему, зарядил минимум на неделю. Стало быть, дальше будет еще хуже. Вариант первый: мы оставляем все тяжелое вооружение и создаем укрепленный район где-то в этих местах. Всех прыгунов ставим под седло. Летучие кавалерийские отряды идут вперед, проводя разведку боем, вступают в контакт с противником и отходят, заманивая его за собой – прямо на наши позиции. Плюсы очевидны, и о них нет нужды говорить, но есть и минус – мы слишком далеко и ничего не знаем о противнике.
Одноглазый покивал, Кислицын склонился над картой, что-то измеряя курвиметром. Остальные командиры переглядывались, но молчали.
– Второй вариант… – Клим замялся. – Ну, собственно, это даже и не вариант, а лишь попытка выжать хоть что-то из нынешнего нашего положения. Чтобы войска могли перемещаться быстрее, нужно опять же разделить их на три части. Пусть пехота возьмет «на горб» запас продовольствия и воды и двигается по степи параллельно дороге. Там почва связана корнями трав и не так расползается под ногами. Обозы с топливом и всевозможным имуществом мы отодвинем в арьергард, оставив на каждую телегу по одному прыгуну. Всех высвобожденных прыгунов запряжем в ракетные станки и повозки с парометами. Выигрыш в скорости, как мне кажется, очевиден.
– А если в темноте вдруг наткнемся? Побьют всех… – подал голос широколицый бровастый Ташим Кади, в миру старшина гильдии осветителей, человек в Фербисе уважаемый и авторитетный.
