Юрий ждал, полыхая взглядом. Чего-то бесился.
На меня или на девчонку? Все равно опасно с ним ехать.
— Оглохла?! Садись!
— Я…
— Довезу тебя, мне все равно в ту сторону.
Прищурилась, но тут вновь где-то громыхнуло, и я быстренько помчалась к задней дверце, забывая, что там хотела или не хотела. Не под дождем.
Сидела и смотрела в окно. Ждала, когда доедем до остановки. Но Орлов проехал мимо, чему удивилась и пораженно воскликнула:
— Ты… — тут же поправилась, — вы проехали!
— Нет, не проехал. Довезу до дома.
— Я могу сама, — не знаю, вот совсем не нравилось, что Орлов решил сделать милость. Что за это потребует?
— Отсюда в это время ничего не ходит. Бесполезно. Будешь стоять до утра.
— Тогда вам нужно…
— И что же? Установить график в один час работы, чтобы через сорок минут убежала? Не выйдет. Я тебе предложил вариант, соглашайся, и не придется так страдать. Тело в обмен на проблемы.
— Приелись партнерши, как я понимаю? — не удержалась от едкого комментария. Что пристал?
— Не рассматривай себя на роль моей постоянной любовницы. Ты точно не тянешь, — резко отчеканил, словно сто раз перед разговором тренировался.
— Это хорошо, — выдала, заставляя себя не реагировать на его поганые словечки.
Вот же КОБЕЛИНА! Да сколько можно мне говорить о том, что я второсортная?
Нормальная я! Ну, не умею я мило улыбаться, не знаю, как смущаться и бледнеть, красиво говорить, петь соловьем, а в остальном… такая же. Ручки, ножки, личико — все в нужном количестве. Хвоста нет… и, слава богу! Между прочим, у меня диплом есть. Отучилась и даже стипендию получала. Иначе ведь никак в моем случае. Инструктор по физической культуре — вот! Что не так?!
Да почему ведусь?!
Свободен!
Пусть шипит себе этот гусь под клюв и помалкивает.
В печенках сидит уже…
— И что же «хорошо»? — уточнил он ледяным тоном.
— Им подарки нужны, вот и терпят. А мне можно не скрывать своих истинных намерений к столь неприятному мужчине.
— Это ты про меня?
— Замечу, что отношения «повелитель-работодатель и работяжка» на сегодняшний день закончены и остались «мужчина и девушка». Так что уж извиняйте. Тешить ваше самолюбие не собираюсь.
— С чего решила, что во мне только деньги привлекают?
— А разве нет? Вы ведь тоже так считаете. Как там говорили про нас, корыстных женщин? — затянула паузу. — Уж напомните, а то самой неудобно.
— Лучше молчи, пока не высадил на остановке.
Моментально сработало. Отвернулась, кое-как сдерживая улыбку. Вот! Не понравилось? И мне тоже неприятно слышать в свой адрес его тупые комментарии. Нашелся мне, красавец!
Остановился рядом с домом. Сразу поняла, что сюда подгонит, когда проигнорировал мою просьбу остановиться там, где забирал сегодня.
Молча выходить было неудобно. Спас от грома и молнии. Спаситель, получается. Кусала губы, обдумывая, а потом тихо проговорила:
— Спасибо… — посчитав, что совесть чиста, только собралась смыться, как услышала:
— Ты права, так и будет: когда заканчиваются рабочие отношения, будет переходить на неформальные.
Напряглась. Это он о чем?
— Уточните, — тут же сказала, желая понять его мысль.
— Как только я тебя отпускаю, ты — женщина, а я мужчина.
«Женщина! Просто, без издевательских прилагательных. И на том была благодарна!» — подумала, понимая, что он не просто так сказал. Уточнять не стала. Быстро открыла дверь и выпрыгнула из машины, попадая под дождь.
«Ничего! Это пустяки! Главное — быстренько удрать от… мужчины».
Через пять минут сидела у двери, как ни печально. Пришла пораньше, только вот в дом не могла попасть. Закрылись изнутри. Прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, ощущая себя бомжихой.
Надо же…
И ничего не получалось: стучала и долбила ногами. Звать — это первым делом. Бесполезно.
И что обидно, я четко слышала, что кто-то ходит, но все равно не открывали. Батя. Только он мог так.
Матери нет? Что-то случилось?
Если вскрыть замок, нужно будет менять. А замки сейчас нормально стоят. Да и этому года нет.
Посидела и вновь начала тарабанить, не понимая, в чем проблема. В свою квартиру не могу попасть. Что за беспредел?
— Надоело! Я вызываю полицию! — закричала, проклиная все на свете. Честное слово, да сколько можно издеваться?
И тут чудо! Послышался шорох, и дверь открылась.
Стремительно вошла и увидела батю. Злого, то есть, трезвого.
— Что орешь как полоумная? Голова трещит… — взвинчено рявкнул он.
— Почему закрылся? — как-то сдавленно получилось сказать. Меня трясло.
Час! Я целый час сидела под дверью своей квартиры.
— Я не закрывался, сама не заходила, — буркнул он и поплелся в кухню.
Я за ним. Это же надо! Не закрывал он…
— Я слышала, что ты ходил!
— Я не ходил… — злобно выдал он.
— Где мама?
— Где ей быть? На диване… — бросил он, яростно откидывая грязную посуду в раковине. — Что за бабы живут в доме? Чистой тарелки не найдешь. И жратвы нет. Воспитали неблагодарную тварь, только орать может.
Видела, что он с каждой секундой все больше свирепеет и решила уйти. Так недалеко до драки. Его трезвого увидеть редко можно, но он еще хуже, чем когда пьяный. Бешеный.
Как понимала, хотел выпить, а нечего. Злился. В этом случае, если все же зацепится удачно, все крушит и ломает. Помню, один раз влезла и получила. Со сломанной рукой несколько месяцев ходила. Не могла работать, занимала у начальника. Батя толкнул со злости и я улетела на ванну. Поэтому в таком состоянии не сталкивалась.
Обняла себя за плечи и посчитала до пяти. Нужно успокоиться.
Да как тут успокоишься?! Никак!
И когда мой личный ад закончится?
Все же нужно уйти…
Направилась в зал. Подошла к дивану и присела на корточки. Хотела дотронуться до плеча матери, как услышала бухыканье. Она кашляла. Поднялась и притронулась ко лбу.
Температура.
— Мам, ты как?
— Ничего страшного, — сдавленно проговорила она — Голова болит. Дай таблетку.
Кивнула и пошла в свою комнату за аптечкой, вспоминая, что есть из таблеток и препаратов.
Через сорок минут мама спала, а я стояла у раковины и мыла посуду. От сиропа и жаропонижающего ей стало легче, а после теплого супчика, который заставила съесть, она даже улыбнулась.
