Режиссер Альберт Финней поставил на сцене вымышленную историю, хотя и весьма достоверную – историю, которая перекликалась с жизнью Долорс Прайс: трое выступающих с протестом против нарушения гражданских прав пытаются спрятаться от газа и пуль в Гильдхолле в Дерри – в том самом помещении, где Ян Пейсли и Майор Бантинг собирали своих сторонников в ночь накануне засады на мосту Бернтоллет. В основе пьесы лежит фатальная ошибка. В то время как мирные протестующие прячутся в Гильдхолле, находящиеся снаружи пресса и британские военные ведут себя как настоящие террористы, участвующие в вооруженной оккупации.
Альберта Финнея отчасти вдохновили события Кровавого воскресенья, очевидцем которых он был сам. Эта пьеса об истерии, о создании мифов, о неправильном понимании – обо всем том, что превратило мирное движение за гражданские права в бушующий пожар. Три демонстранта погибают: в них стреляют британские солдаты. Отблеск Кровавого воскресенья лежит на дальнейших событиях: для расследования собирается трибунал, который приходит к выводу, что стрельба была оправданной.
Непростой материал для лондонской публики. Зал был полупустой, в людях чувствовалось напряжение. Один из трех актеров, играющих главную роль в спектакле, молодой человек по имени Стивен Ри, позже замечал, что от лондонской публики веяло «холодком неосведомленности и низкой заинтересованности». Несмотря на то что Стивен Ри являлся восходящей звездой театра Ройал-Корт, сам он родился в Белфасте и имел обманчивый вид юноши с нежными чертами лица, лукавыми глазами и копной черных волос, которые всегда выглядели так, будто он только что проснулся. Оказалось, что они с Долорс Прайс были знакомы: Ри учился в Квинс, и они не раз встречались в конце 1960-х во время различных акций в поддержку гражданских прав. Затем они потеряли друг друга из вида: она присоединилась к Провос, а он стал известным актером, работавшим в Дублине и Эдинбурге до того, как начал сотрудничество с Ройал-Корт. И вот сейчас, когда в Лондоне вот-вот должны были разорваться бомбы, Долорс смотрела, как яркий, умный, интригующий молодой актер играет роль участника марша за гражданские права, человека, которого по ошибке посчитали членом ИРА.
* * *
Подрывники проснулись еще до зари. Они встали, оделись, выписались из отелей, а затем отправились за машинами, чтобы перегнать их на нужные места, пока еще есть свободные парковки. Транспортная забастовка способствовала созданию идеальных условий для подрыва машин: поскольку парковочные правила на время приостановили, автомобили, которые в обычной ситуации могли эвакуировать, полиция пока что не трогала. Все четыре машины поехали в нужных направлениях: «Хиллман» – в Вербовочный центр армии, «Корсар» – в Новый Скотленд-Ярд, «Воксхолл» – в Службу вещания Вооруженных сил, «Кортина» – в Олд Бейли. К 7:30 утра все бомбы были на месте; таймеры поставлены на 14:50 того же дня. Сразу после десяти утра большая часть группы села в автобус, едущий с Кромвель-роуд в аэропорт Хитроу, откуда в 11:20 вылетал самолет на Дублин. (Сестры Прайс и Хью Фини имели билеты на чуть более поздний рейс.)
* * *
Офицеры полиции Лондонского метрополитена в этот день тоже встали рано. В 7 утра, как раз когда подрывники ставили свои автомобили на выбранные места, Особая патрульная группа собралась на короткое совещание в полицейском участке на Кэннон Роу, что в Вестминстере. Дело как раз касалось нависшей угрозы атаки ИРА. Офицерам дали приказ выйти и осмотреть территорию на предмет подозрительных транспортных средств. В частности, им велели проверить места возможных ударов, таких, как правительственные здания. Забастовка транспортников тоже добавляла проблем: в тот самый момент, когда нужно было иметь как можно меньше транспортных средств в центре Лондона, туда устремился огромный поток их. Тем же утром, только позже, два констебля, патрулировавших территорию около Скотленд-Ярда, заметили зеленый «Корсар» без круглой наклейки об уплате дорожного налога. Осматривая автомобиль, они обнаружили, что это модель 1968 года, а номера на нем 1971 года. Им также бросилось в глаза и другое несоответствие: обычно номерные таблички крепятся на два винта, а тут четыре. Посмотрев сквозь окна, полицейские заметили тонкий белый шнур, тянущийся от переднего сиденья к заднему; он лишь отчасти был спрятан под ковриком.
Вызвали группу саперов. Они обнаружили под задним сиденьем почти 200 фунтов
[43] взрывчатых веществ. По оценкам одного из следователей, это была «чудовищная бомба огромной силы». В салоне «Корсара» пахло взрывчаткой и громко тикал часовой механизм в коробке. Специалист-подрывник, подняв голову, увидел, что окна всех зданий в округе оккупировали зеваки, которые наблюдали за происходящим внизу. «Уберите этих тупых ублюдков от окон!» – закричал он. В это время сапер из вызванной группы взял шнур, ведущий к таймеру, а его напарник осторожно перерезал его.
Взрыва не произошло. Бомбу обезвредили. Изучив положение часовой стрелки на таймере, эксперты пришли к выводу, что устройство должно было сдетонировать около трех часов дня, хотя точнее сказать трудно, поскольку минутную стрелку на часах убрали. И тут же стали понятны две вещи. Первая – если в городе где-то еще спрятаны бомбы, то их нужно найти до трех часов дня. Вторая заключалась в том, что длинный взрыватель указывал: подрывники, возможно, попытаются ускользнуть из города до взрыва. Во все порты и аэропорты офицеры Особого подразделения разослали приказ: «Закрыть Англию!» Закрыть все места выезда из страны. Опрашивать любых ирландцев, которые хотят уехать.
Пытаясь объяснить, как полиция сумела так серьезно опередить подрывников, британские власти позже уклончиво сказали, что им просто невероятно повезло. Однако пресса также предположила, что лондонская полиция могла получить информацию о предстоящей атаке и о том, что в ней будет задействована не одна бомба. Со своей стороны сестры Прайс всегда считали, что их выдал некий информатор. Хью Фини, разделяя их подозрение, впоследствии заявил: «Нас вычислили».
И они были правы: десятилетия спустя вышедший в отставку офицер из Особого подразделения признался, что их предупредили за 14 часов до взрыва бомб и что их источником был один высокопоставленный член Временной армии. Офицер заранее знал, что, скорее всего, будет не шесть бомб, а четыре. Он также знал, что в команде подрывников есть молодой Прово по имени Джерри Келли и «две сестры Прайс».
И даже в этой ситуации было трудно: полицейские метались по центру Лондона в поисках еще трех бомб, в то время как город походил на одну большую парковку, совершенно забитую стоящими автомобилями. Они лихорадочно искали подозрительные транспортные средства; но, не зная даже приблизительно их местонахождения, полиция не могла определить, где другие автомобили. На самом деле бомбы могли оказаться где угодно. Около двух часов дня в газету «Таймс» позвонили, назвали места и описали машины. Но и тогда несогласованность в работе полицейского департамента привела к проволочкам: офицеров с опозданием послали к местам нахождения трех оставшихся бомб. Мартин Хакерби, репортер из «Таймс», добравшись до «Кортины» у Олд Бейли, опередил полицейских больше чем на 20 минут; дополнительное драгоценное время также ушло на прибытие саперной команды; лишь потом офицеры побежали в окрестные здания, чтобы эвакуировать людей.
