Организованная Клементьевым проверка показала, что билет на электричку был куплен незадолго до ее отправления.
– Лазарев при допросе по факту смерти Обедина дал показания, что якобы уехал с завода на городском транспорте. Он лжет! На автобусе ехать через весь город – он бы просто не успел появиться на вокзале и купить билет, – сделал вывод Геннадий Александрович.
– Как же обратный билет? – усомнился я. – Он куплен на автовокзале в Новосибирске.
– Делается это так, – объяснил Клементьев. – Ранним утром приезжаешь на автовокзал и спрашиваешь билет у пассажиров прибывшего рейса. Для правдоподобия бормочешь: «Перед женой надо оправдаться, где ночью был». Или суетишься: «Мужики, помогите! В командировке загулял, теперь не знаю, как в бухгалтерии отчитаться!» Кто-нибудь войдет в положение и отдаст свой использованный билет.
Узнав о наших выводах, Шаргунов дал команду найти Лазарева. На другой день я и Клементьев приехали в Центральный РОВД, дождались окончания развода и вошли к начальнику.
– Он уже здесь! – сообщил Шаргунов. – Мы его тепленьким взяли на съемной квартире. Еще сутки, он бы получил расчет на хлебокомбинате и умотал бы в Новосибирск. От нас бы никуда не скрылся, но побегать бы за ним пришлось.
В кабинете начальника РОВД мы сели справа у окна. По указанию Шаргунова, посреди кабинета поставили табурет. Двое оперативников ввели Лазарева в наручниках, усадили на табурет и вышли в приемную.
Шаргунов занялся своими делами – что-то пометил в блокноте, ответил на звонок. Клементьев закурил, повернулся к окну и стал рассматривать гаражи во дворе. Я занялся изучением стены напротив. Лазарев остался предоставлен самому себе. Его никто ни о чем не спрашивал, хозяин кабинета даже не посмотрел, кого привели для допроса.
Не спрашивая разрешения и не постучавшись, в кабинет вошли двое физически очень крепких мужчин в форме, но без кителей и галстуков. Они сели напротив меня, со скучающим видом оценили Лазарева, прикинули для себя объем предстоящей работы. Одного из этих сотрудников я видел в первый раз, со вторым где-то встречался совсем недавно.
«Я видел его в спорткомплексе «Динамо». Он инструктор по рукопашному бою. Здоровый бык, ничего не скажешь. Если поздним вечером такой в темной подворотне спросит закурить, лучше сразу убежать, не рисковать здоровьем».
Лазарев встретился со мной взглядом, незаметно показал на мужиков в рубашках. Я стрельнул глазами в сторону Шаргунова: «Он решает! Скажет, и они тебя уведут, а там… Сам понимаешь, для чего их вызвали!»
– Я это… как бы… спросить хотел… – сбивчиво начал Лазарев.
Но на него никто не обратил внимания: Шаргунов писал, Клементьев, затушив окурок, стал чистить спичкой пепельницу, здоровяки скучали. Я изучал трещину у потолка.
Прошло еще минут пять. Лазарев взмок от ожидания. Он беспрерывно ерзал на табурете, вздыхал, пытался вновь встретиться со мной взглядом и понять, что же дальше.
Шаргунов отложил ручку, пристально посмотрел на задержанного.
– Где Крылов? – резко и неожиданно спросил он.
– В подвале, – не раздумывая ответил Лазарев.
Шаргунов кивнул, словно ничего другого услышать не ожидал. «Где может быть Крылов? Да только в подвале, где еще!» Лазарев обрадовался возможности выговориться и начал быстро объяснять:
– Там… это… самооборона была. Он напал, я защищался.
Начальник милиции вызвал оперативников:
– Поезжайте с задержанным. Он покажет вам кое-что, а потом мы поговорим о заводе.
– О каком заводе? – насторожился Лазарев.
Шаргунов откинулся в кресле и, прищурившись, посмотрел на него:
– Так ты, оказывается, на многих заводах отметился? На хлебозавод зачем устроился? Хотел налет на кассира сделать?
– Какой кассир! – вскочил Лазарев. – Я в бригаде работал. Куда послали, туда и поехал, а тут – она! Ведьма проклятая.
Он замолчал на полуслове, поняв, что произошло. Последний шанс выйти с минимальными потерями растворился в воздухе, растаял, как утренний туман под лучами летнего солнца. Впереди Лазарева ожидал новый срок, вполне возможно, последний. Для немолодого мужчины пятнадцать лет за колючей проволокой – испытание непосильное: здоровье уже не то, пища скудная, с воли ждать передачки не от кого, надеяться на условно-досрочное освобождение не стоит.
Лазарев тяжко вздохнул:
– Поехали, покажу, где Крылов лежит.
Оперативники вывели задержанного. Мы попрощались с Шаргуновым и поехали в райотдел.
– Понял, как надо работать? – спросил Клементьев. – Классика! Ожидание неминуемого разоблачения хуже, чем последствия разоблачения. Лазареву вышка светит, но он уже не остановится, все выложит, всех сдаст. Сейчас с ним поработают, и он нам Часовщикову изобличит лучше, чем все прокуроры города, вместе взятые.
Глава 27
Показав, где находится труп Крылова, Лазарев внутренне сломался и дал показания обо всех интересовавших нас преступлениях. Чтобы подозреваемый в определенный момент не замкнулся, Шаргунов каждый новый допрос распорядился оформлять как явку с повинной. Следователь прокуратуры в процессуальное оформление документов не вмешивался. Он был твердо уверен, что Лазарева приговорят к высшей мере наказания.
– Весной 1979 года я, Крылов и Обедин решили совершить нападение на кассира судоремонтного предприятия в городе Новосибирске, – начал Лазарев. – К тому времени мы не работали, жить было не на что. Нападение предложил совершить Крылов. Он в пивной познакомился с рабочими судоремонтного завода и узнал от них, как кассир получает зарплату в банке и как доставляет ее в административный корпус завода. Три месяца мы вели подготовку, наблюдали за зданием в день зарплаты, определили пути, по которым скроемся с деньгами. Заводоуправление на судоремонтном заводе – как проходной двор. На втором этаже находится отдел кадров, так что каждый, кто хочет устроиться на завод, может свободно войти в административный корпус и бродить по нему, не привлекая внимания.
В день нападения Крылов угнал автомобиль «Жигули». Обедин вооружился самодельным револьвером, который хранился у него после освобождения. Патронов в револьвере было всего пять, но мы решили, что хватит. В перестрелку вступать мы не собирались, а для острастки будет достаточно. Я и Обедин взяли плотные капроновые чулки.
В заводоуправлении Обедин открыл отмычкой Ленинскую комнату на третьем этаже, мы встали у окон. Крылов на автомобиле остался за углом административного здания.
Около полудня приехала кассирша, отпустила такси, вошла в здание. Я и Обедин надели чулки на голову и побежали вниз. На лестнице второго этажа я выхватил у нее сумку и бросился вниз. Обедин что-то прокричал ей, размахивая револьвером, и побежал следом. На крыльце заводоуправления курил молодой мужчина. Я, как был, с чулком на голове, пробежал мимо него, за угол здания. Мужик узнал сумку кассира, заорал на нас и сдернул с головы Обедина чулок. Обедин не растерялся и выстрелил в него. Пока тот рассматривал полученное ранение, мы уже были в автомобиле.
