Отрядники сгрудились вокруг Шыка — надо было посоветоваться. Первым сказал Зугур:
— Не верю я этому ящеру — он зулам сродни, обманет!
Фарн по-арски высказался так же — этросу предложение драгона тоже не нравилось — мало ли что за службу попросит сослужить змей!
Шык долго молчал, потом решительно тряхнул головой и обратился к драгону:
— Скажи, хозяин, что ты стребуешь с нас? Силы наши малы, вряд ли мы сможем больше, чем ты сам!
Драгон прикрыл радужные глаза кожистыми веками, покрытыми причудливым узором вен и пророкотал:
— Там, где не сдюжит сильный и могучий, пройдет малый и незаметный. Вот он!
И когтистая лапа указала на враз покрывшегося холодным потом Луню. А драгон продолжал:
— Много-много лет назад, когда еще малочисленен был людской род, таких, как я, было много. Шло время, и мы умирали — не от старости, ибо неподвалстны мы ей, но от тоски и муки. Знайте же, люди, что проклятие наше — знать все, но не иметь возможности использовать наши знания — не во вред, ни в пользу…
Драгон запрокинул голову, и с ревом выпустил в небо струю огня, но потом успокоился и продолжил:
— Я — Последний Драгон! Нет больше на земле братьев моих и сестер моих, они ушли в иной, лучший, надеюсь я, мир, и лишь я остался, чтобы крылатым ужасом жить среди расплодившихся людей и прочих безмозглых тварей, и жизнь мне — в тягость! Но смерть никак не приходит, а воли умертвить себя самому я лишен по сути своей. Однако знания, что живут во мне, подсказывают, что я все же могу упокоить свое тело и душой перенестись к своим родичам — если мне помогут.
Давным-давно в глубоких подземных пещерах цверы, те самые, коих вы, роды, кличите невеличниками, нашли озеро Кипящего Камня. Не вода в нем кипит, а подогреваемый подземным огнем жидкий камень, и если я выпью из этого озера — то умру! И вот прошу я самого молодого из вас, люди, спуститься вниз и принести мне глоток моего освобождения, глоток смерти и свободы моей! Если выполните вы мою просьбу, то перед смертью я вознагражу вас, ибо могу я многое, а знаю еще больше, чем могу!
Драгон умолк, выжидательно глядя на людей, и цвет его чешуйчатой кожи вновь сменился — на этот раз он стал густо синим.
— Но почему я?! — в отчаянии и страхе крикнул Луня, уже понимая, что просьбу драгона выполнять придеться.
— Ты худ и узок. Никому другому из вас не пройти через каменные челюсти подземелий. — просто ответил ящер, и Луня обреченно повесил голову — видать, придется ему лезть в подземные теснины…
— Ну что, Лунька? — с тревогой спросил Шык у ученика, затем повернулся к драгону:
— Опасно там?
Ящер нагнул голову:
— Да.
— Вернется он? Ты же сказал, что все знаешь, хозяин! Вернется?
Драгон положил голову на край своего гнездовища и ответил странно:
— Будущее делает тот, кто будит время, не давая ему спать.
— Понятно… — кивнул Зугур, подходя к Луне: — Стало быть, как на роду написано, так и будет. Эх, мне бы пойти! А что за невеличники такие?
Шык махнул рукой:
— Нелюдь мелкая, тебе-мне по пояс. Живут в горах, под землей, камень разный копают, самоцветы гранят, злато-светинье добывают. Жадные они, но не злодеи, мы, роды, торг с ними ведем, меняемся — они хоть и богатеи по нашим меркам, а жрать тоже хотят — полбу или мед под землей не найдешь, да и об житных жилах в горах я что-то не слыхал. Не, тут беды для Луни не будет! Другой разной дряни в подземельных пещерах много — почитай, вся нечисть, что света Ярова не выносит, там обитает! Я, конечно, помогу, чем смогу, но только…
Шык оборвал сам себя на полуслове и обратился к драгону:
— Хозяин! Долог ли путь до этого озера?
Драгон прикрыл глаза, словно вспоминая, потом покачал головой:
— Не долог. Вашими мерками — один-два рассвета. Нору, через которую можно войти в пещеры, я покажу, она рядом. Дальше нужно будет идти вниз, всегда вниз, и следовать за проводником…
Драгон когтем выкатил из-под себя разлапистую косточку — то ли хребтовый членик, то ли крестец какого-то невеликого зверька. Выкатил, подул на нее — и косточка ожила, заплясала на месте на обернувшихся вдруг ножками отростках — прямо костяной человечек получился!
— Иди за ним, он укажет тебе путь! — обратился к Луне ящер: — И вот тебе еще чаша…
Из-под костей гнездовища появилась двуручная каменная ендова с крышкой:
— Зачерпнешь ею из озера, замажешь глиной, чтобы не остыло, и принесешь мне! Иди, время не ждет — ваши недруги ищут вас, и скоро найдут!
— Как же это… — растерялся Луня: — Вот прямо щас идти?
— Лунька, зато прознаем мы про супротивника нашего всю подноготную! Змей-то обещал на вопрос ответить, а он все знает… — хлопнул Луню по плечу Зугур: — Ты поосторожней только там, на-ка вот, кресало мое возьми, оно арской работы, в темноте пригодится — огонь высекать!
К ученику шагнул волхв, сунул в кошель на опояске небольшой каменный кружок с вделанным в центре Яровым глазом из алатыря-камня:
— Оберег этот тебя от тварей подземных защитит! Как спустишься вниз надень на шею, и не снимай! Ну, помоги тебе Влес, Род и все светлые боги!
Драгон, решив, что прощание затянулось, ударил лапой по изумрудному мху возле гнездовища — и тот час же заскрежетали камни, расползаясь в стороны, открывая черный провал норы. Костяной человечек, приплясывающий на месте, бойко устремился туда, а следом за ним шагнул к краю и испуганный Луня — уж больно мрачной и сырой казалась ему открывшаяся по воле драгона нора, напоминая путь на тот свет, где солнце черное, а небо цвета пепла…
— Прощайте, дяденька, Зугур, Фарн! Не поминайте лихом! — запинаясь, выговорил Луня, махнул рукой и направился к норе. Фарн, виновато улыбаясь, догнал его у самого лаза, запихнул в котомку несколько чудом сохранившихся в мешке этроса деревяшек — вместо факелов пригодятся. Луня кивнул побратиму и полез в темное подземелье…
* * *
Узкий, темный лаз вел вниз, осклизлые черные камни под ногами мешали идти, пару раз Луня едва не упал, еле поспевая за слабо светившимся зеленоватым светом костяным человечком, который бойко скакал впереди, изредка останавливася, чтобы подождать подскальзывающегося Луню.
Сперва ход казался молодому роду довольно просторным, но вот он начал сужаться, сделался более крутым и низким. Луне казалось, что он пробирается по внутренностям исполинского каменного животного — ход постоянно изгибался, иногда становился совсем отвесным, и приходилось сползать на пузе, вперед ногами, вниз, туда, где его поджидал костяной проводник.
Дневной свет, что попадал в ход с поверхности, давно померк, и Луня пробирался на ощупь — костяной человечек почти ничего не освещал вокруг, и кромешная тьма со всех сторон обступала ученика волхва. Потом, когда глаза мало-помалу привыкли к мраку, Луня начал различать округлые бока камней, острые пиковины свисавших сверху каменных сосулек, и такие же острые вершинки тянущихся им на встречу сосулек, что росли снизу.
