Вед ушел, а Луня отправился наверх. Все же он — ученик волхва, и не стоило об этом забывать. Дома, в городище Влеса, Шык по три раза на дню призывал к себе Луню, втолковывая ему премудрости волховства, и часто на целые семидицы брал ученика с собой, странствуя по окрестным лесам, или отправляясь на зов о помощи в какой-нибудь дальний род. За все время пути в Ар-Зум Шык особо не наседал на ученика, да и не до того было, смерть не раз проносилась над ними, но сейчас, когда все дорожные трудности позади, волхв скорее всего решил продолжить Лунино обучение.
Так думал Луня, поднимаясь по крутым ступеням Звездной Башни на самую ее вершину. Волхв ждал ученика, сидя на той самой, Ведовой каменной тумбе. Когда тонкий слой серо-голубой соли, что устилала крышу Башни, захрустел под ногами Луни, волхв обернулся и махнул рукой — подойди!
Луня подошел и встал рядом, устремив свой взгляд туда же, куда смотрел Шык — на раскинувшийся перед ними Ар-Зум.
— Вишь как — вроде и приехали мы с тобой в Загорье, а самого Загорья и не видим! — наконец прервал свое молчание волхв: — В прошлый мой приезд не так все было. Изменились ары, сильно изменились. Гордыня поселилась в их сердцах, сильно могучими себя считают. Мы тут с Ведом поговорили, порассказал он мне… Не чтят боле в Ар-Зуме мудрецов и чародеев, Луня! Считают, что все беды от них. Любо этот Троерукий, Ный его сожри, старого Бодана под себя подмял, всем в стране заправляет. Боюсь я, соберемся мы с другими чародеями, что Вед созвал, поговорим, а только без толку это все будет! Не даст Бодан воев, чтобы в Зул-кадаш идти, другое у них на уме хотят ары восточные земли воевать, мечи точат — им пленники нужны, рабы, нужен лес и глина…
— А что, разве тут, в Загорье, мало глины? — удивился Луня, встревоженный не столько словами волхва, сколько тоном, каким Шык все произнес.
— Есть, да не та. Вишь, придумали мастера арские, из Кланов Земли, лепить из особой глины камни квадратные, потом в печах больших обжигать их, и складывать из тех глиняных камней дома и стены. Крепче гранитных стоят такие, ни разбить, ни сжечь их нельзя. И нужно все это потому, что задумал все тот же Любо строить град, каких на Земле еще не бывало, огромный град за высокой стеной, со множеством жилищь и башен, и поселить в том граде могучее войско, чтобы оно в страхе окрестные земли держало…
— И где он этот град ставить хочет, дяденька? — встревоженно спросил волхва Луня, а воображение уже нарисовало ему огромную крепость, вроде тех, что видел он вышитыми на коврах, скрывающих стены Покоев Звездной Башни.
— То-то и оно, Лунька, что к закату от Серединного, на границе с Черным лесом, неподалеку от Дома Корча. И цель вроде у него благая нечисть из Черного леса повывести, да только не верю я… Один такой град Черный лес в страхе держать будет, а следующий он где ставить прикажет? На Северных Буграх? А там кого в страхе держать? Можно корья, а можно и родов! Ну, пока-то Троерукий не правитель, но чую я, Лунька, чую, что метит он на Боданово место, на правителев стол, на его домен!
Волхв замолк на миг, вглядывась в подернутые туманом дали, потом продолжил, уже другим, глухим и холодным, голосом:
— Власть, Луня, это отрава почище дурмана! Кто ее раз попробывал, тот уже никогда не отступится, двумя руками за нее держаться будет. Двумя, а этот Любо недаром Троеруким прозван, он всеми своими лапами вцепится…
— А почто у него прозвание такое? Он что, и впрямь три длани имеет? задал давно мучавший его вопрос Луня.
— Вед говорил — на мечах Любо зело искусен, берет по клинку в каждую руку и так рубится, что кажется всем — не два, а три меча у него, и рук тоже три…
Волхв вновь замолк, потом словно бы свернув на другую тропинку, заговорил о ином:
— Это все дела далекие, а я призвал тебя, Луня, о близком поговорить. Мыслю я так, что в Зул-кадаш нам вскоре дорога. Неволить тебя не хочу, хотя и могу. Пойдешь со мной?
Луне и раздумывать было не надо:
— Пойду, дяденька!
Но через миг спросил все же:
— А мы… вдвоем пойдем?
Волхв покачал головой:
— Про то после узнаешь, когда все созванные соберуться!
Неожиданно на лестнице послышались шаги, и на крышу Башни поднялся запыхавшийся Вед. Маг был встревожен, глаза его горели, борода растрепалась. Вед буквально подбежал к родам и выпалил, переведя дыхание:
— С Перервала прискакал гонец, принес вести от Корча: хуры, выгнанные ожившими горами из своих земель, столкнулись в Великой Степи с вагасами. Было несколько больших битв, вагасы, не успев собрать всех своих воинов, разбиты по частям, и теперь откатываются на запад, к Южным морям. На юге началась война!
Шык нахмурился:
— Если вагасы, отступая, пройдут вдоль побережья до конца, они вторгнуться в земли ахеев. Ахеи малочислены, но воинственны, и не потерпят у себя чужаков. Они и так-то живут с вагасами, как тур с медведем…
Вед прервал волхва:
— Но вагасы могут отойти и на север, и тогда они подступятся под ваши южные границы!
— Знал я, что от этих хуров, разорви их всех Влес, беды надо ждать! махнул рукой Шык: — Что делать будем, Вед? Надо наших упредить, если не поздно еще! Гонцов надо слать.
Вед кивнул:
— Я сейчас же отправлюсь в домен Бодана. Гонцы с Перевала наверняка добрались уже до него, думаю, он не откажет мне и отправит гонцов к вам сегодня же ночью! Ждите меня, завтра утром я вернусь. Там, внизу, разбил свой шатер шаман лури Бжваг. Он живет по своему уложению, поэтому не ходите туда, пусть сидит один…
Вед и роды обменялись прощальными поклонами, и маг скрылся в проеме лестницы. Оставшись одни, Шык и Луня тревожно переглянулись, и Луня спросил:
— Дяденька, как думаешь, заратимся мы с вагасами?
— Не знаю… — покачал головой волхв: — Ведомо мне только, что все это — отголоски Большой Беды, что движется на нас. Дай Влес мудрости Бодану прислушаться к словам Веда. Если не упредить наших, много крови прольется, храни нас Род от того…
И вдруг Луню словно обожгло — вот что он видел во сне! Не от Большой Беды уходили в леса роды — от войны! Сон, он и есть сон, может и вещим быть, а может и впустую привидется, но что-то подсказывало Луне, война не обойдет родские леса стороной… А он-то, воем мечтавший быть и сложить голову почетно, за землю родную, сидит здесь, в мирном Загорье, за две луны пути почти-что от дома! И почему все так обернулось?
Шык и Луня весь вечер провели на крыше Башни, вглядываясь в ведущую к Большому Ходу дорогу — не покажется ли новый гонец, не привезет ли он каких еще вестей? Но каменистая дорога, вьющаяся над пропастью, была пустой и безжизненной, и не появился на ней ни зверь, ни человек…
К ночи низкие, серые тучи вдруг разметало студеным ветром, подувшим с гор. Как-то очень быстро и резко похолодало, дыхание стало оборачиваться белесым паром, захолодели отвыкшие за лето от мороза уши, носы и пальцы рук.
