Чувства к Мелехову выросли из чувства уважения, защищенности и дружбы. Конечно, без сексуальной совместимости не обошлось, но интим занимал совсем не главную роль в их отношениях. Минаева даже и сама не поняла, когда в ней оформилось абсолютное доверие к нему и в нём. Это пока не любовь, но весьма близко к ней. Сильная влюбленность и привязанность.
— Я рада, — только и сказала Рита, улыбнувшись. — Только не наделай глупостей, Анжела, а то я тебя знаю. Накрутишь себя и его. Матвей и Андрей совсем разные, так что не приписывай грехи одного второму, окей? И тогда у вас всё сложится прекрасно.
— Ты тоже пообещай, что глупостей не наделаешь, — перехватила эстафету Лика. — Не торопись, пожалуйста. И обдумай всё хорошенько, прежде чем бросать всё и уезжать неизвестно куда.
— Обещаю, что глупости делать не буду, — хмыкнула Рита, — но сделаю всё, чтобы защитить сына.
Анжела тихонько вздохнула. Подруга дала понять, что несмотря на обещание Матвея, будет готовить план по эвакуации в другой город. С другой стороны, может это и правильно. Запасной план, даже если он составлен лишь в голове, всегда придает уверенности, а она Марго необходима.
После ухода подруги, Лика немного постояла в коридоре, пытаясь внутренне собраться. Она не знала, решит ли Матвей обговорить с ней сложившуюся ситуацию или проигнорирует и сделает вид, что ничего не произошло. Впрочем, на второй вариант практически нежизнеспособен в силу определённых характеристик Мелехова. Он, как и Минаева, терпеть не мог недосказанности, а тема его отца явно требовала раскрытия, если учесть, что это её, Лику, собирались похитить пять лет назад.
Когда она вернулась в комнату, то обнаружила Матвея около окна. Мужчина задумчиво смотрел вдаль. Его явно не интересовали события, происходящие на улице, скорее всего мужчина пребывал в своих воспоминаниях. Анжела очень хотела бы залезть ему в голову, чтобы понять, о чём он думает.
— Знаешь, долгое время отец был для меня примером для подражания, — не поворачиваясь к ней, произнес Мелехов. — В отличие от старшего брата, я всеми силами пытался заслужить его похвалу, его любовь.
— Это нормальное желание любого сына быть достойным своего отца, — осторожно ответила Лика, делая шаг к нему.
— Только семья у меня ненормальная, — устало усмехнулся Матвей, наконец поворачиваясь к ней. — Понял я это значительно позднее. В подростковом возрасте начинаешь уже подмечать детали, ощущать недосказанность и делать соответствующие выводы. Он никогда особо не скрывал от окружающих, что изменяет матери. Творил, что хотел. Единственным исключением являлся я. Ему нравилось, что родной сын считает его едва ли не святым, а мама не хотела травмировать, но дети растут, растут и их умственные способности. Слезы матери, её попытки забыться в алкоголе… Макс, достигнув совершеннолетия, сбежал из дома. И я хотел, но не смог бросить маму. Постепенно до меня стало доходить, что бизнес отца связан с определенными криминальными элементами. Он не нравился мне, как человек, я его презирал, но я и подумать не мог, что мой отец бесчувственный монстр.
Он устало закрыл глаза, и Лика не выдержала и подошла к нему вплотную, обняла и уткнулась носом ему в грудь, таким образом пытаясь передать мужчине сочувствие и поддержку.
— Мама дважды побывала замужем, — сглотнув, Матвей продолжил изливать душу. — Первого мужа она любила. Собственно, «Фармомед» изначально принадлежал Егорову, первому мужу мамы. В девяностых его убили, и мама стала вдовой.
Страшная догадка посетила Анжелику. Она подняла лицо, чтобы посмотреть на Матвея и найти подтверждение своим догадкам.
— Убил его мой отец, а второй раз мама выскочила замуж практически сразу после того, как Егорова взорвали, — Мелехов сделал паузу, — спустя каких-то пару недель. Выходила замуж она под дулом пистолета.
Лика шумно выдохнула, пытаясь осознать сказанное. Такое трудно уложить в мозгах. Ведь подобное безобразие происходило каких-то двадцать с лишним лет назад, не средневековье какое-то, где мнение женщины не учитывалось… Это страшно. Неправильно. Похищения, изнасилования, попытки убийства. По спине побежали мурашки от омерзения и страха.
— Мне жаль, — хрипло прошептала она. Просто безликие слова. Они не могли выразить и доли тех эмоций, что бушевали в ней, они не изменят ничего, не облегчат боли. — Мне так жаль…
— Самое страшное, что я долгое время считал, что у меня нормальный отец, — жесткая улыбка разрезала лицо пополам, — и мама не пыталась мне глаза раскрыть на правду, кропотливо поддерживала созданную легенду обычной семьи. Я её очень люблю, но не могу этого простить… Я должен был знать правду!
Лика поджала губы, сочувствуя женщине. Несчастливая жизнь под гнетом диктатора и морального урода, кого хочешь деформирует и морально, и физически. И с её стороны совершенно естественно стремление подарить сыновьям максимально нормальную, не извращённую жизнь. Правда иногда настолько уродлива и неприглядна, что легче сделать вид, что всё в порядке. Так сделала Маргарита. Так же поступила и Мария Мелехова.
— Не вини её, — тихо произнесла Анжелика, — она просто защищала тех, кто дороже ей всего на свете. Вот если бы она обрушила на вас с братом, неподготовленных детей, всю эту грязь, чтобы вызвать в вас ненависть, это скорее подтвердило бы её недостаточную любовь к вам. Такие откровения в столь юном возрасте не проходят бесследно для психики, это могло сказаться на вас с Максимом.
— Ну да, гены у нас с братом не слишком качественные, — деревянным голосом рассмеялся Матвей. — Думаешь, она боялась, что я стану таким же как отец?
Возможно. Лика не стала озвучивать эту мысль. Что творилось в сознании женщины, что являлась пленницей собственного мужа долгие годы? Ей, чтобы хотя бы приблизиться к пониманию этого, нужно пройти через нечто подобное. Ещё пару лет Анжелика думала, что её жизнь несчастна и разрушил её Поздняков. Что же, всё познаётся в сравнении. Да её Бог, можно сказать, в макушку поцеловал. Она обеспечена, здорова, умна, есть крыша над головой, верные подруги и надёжный мужчина под боком, а опасность, ходящая рядом, всегда обходила её стороной.
— Нет, думаю, нет, — Минаева тоже улыбнулась и погладила его по щеке, — она просто хотела подарить тебе нормальное детство. Вот и всё.
Мария всегда отличалась высокомерностью и стервозностью. В городе про неё ходило множество слухов, но поговаривали, что она очень не любила молоденьких и красивеньких девиц и часто на них срывалась. Сейчас Анжелика поняла, что за маской надменности и склочности скрывалась просто несчастная женщина, попавшая в ловушку. Словно зверь, угодивший в капкан, она страдала от боли.
— Ты считаешь Марго плохой матерью? — спросила Анжелика.
— Что? Нет, конечно, — растерявшись, ответил Мелехов.
— Так Ритка поступает также, как и твоя мать, пытаясь защитить своего ребёнка от нелицеприятной правды, — пояснила она. — Думаешь, Валентину в скором времени нужно знать о том, что родился благодаря насилию? Ему пять лет. Активной, живой и абсолютно нормальный ребёнок…
