— Я все понял. Всего доброго.
Но, не успел даже дойти до выхода из ресторана, как меня догнал Конев. И прошипел на ухо:
— Если будешь продавать акции своей жалкой конторы — я могу сделать тебе неплохое предложение. Так уж и быть.
Я медленно развернулся к нему и отчеканил:
— Не спеши праздновать победу.
— Это еще почему? — фыркнул он. — Конечно, Аллочка-дурочка сделала не совсем то, что от нее требовалось, но результат все равно отличный! Этот контракт — мой.
Я растянул губы в холодной улыбке. Немигающе уставился на Конева и сказал:
— Ты даже не представляешь, насколько твоя Аллочка — дура. Если я и пойду на дно, то тебя прихвачу с собой, не сомневайся. Этого контракта тебе не видать!
— Ты блефуешь! — Конев аж задохнулся от возмущения и, брызгая слюной, едва ли не выкрикнул:
— У тебя ничего против меня нет!
— Скоро увидишь все сам, — усмехнулся я и вышел прочь — подальше от всего этого мира, состоявшего из злобы и интриг.
Мира, в котором я варился так долго. И который сейчас мне до чертиков надоел.
Это было всего лишь пару часов назад. Мне тогда казалось, что моя тщательно выстроенная жизнь рушится на глазах. Но сейчас, когда Оксана прижималась ко мне так доверчиво, готовая, несмотря ни на что, меня поддержать, я чувствовал в себе новый прилив сил для дальнейшей борьбы.
Она сказала, что любит меня. И я всем своим существом откликался на ее признание, но не умел сказать того же в ответ. Слова не шли с языка, застревая в горле тяжелым комом.
И поэтому я сделал лучшее, что сейчас мог. Взял ее за подбородок и припал к прохладным сочным губам, как путник в пустыне — к долгожданной воде. Я целовал ее, находя в соприкосновении наших губ столь необходимую мне силу. А когда оторвался, чтобы сделать вдох, неожиданно ляпнул то, чего совсем не хотел.
— А как же твой качок?
Она посмотрела на меня обвиняюще, затем гневно стукнула кулаком по груди и попыталась вырваться. Но я держал ее крепко, отчаянно цепляясь пальцами за талию.
За талию?
Чуть отстранившись, я оглядел Оксану с нарастающим ужасом.
— Господи, как ты исхудала… — выдохнул я. — Ты что, голодаешь? Или твой качок загонял тебя по залу?
Последний вопрос я произнес угрожающим тоном, уже представляя, как избавлю этого гада от пары лишних конечностей. Или глаз.
— Сочту за комплимент, — хмыкнула Беляшкина. — Но никто меня не гонял. Просто… так получилось.
Так получилось. Я, кажется, понимал, кто был виновником этого «получилось».
— Мне жаль, что я не сдал эту суку полиции в тот раз, когда она похитила коляску. Прости меня. Я просто не думал, что она способна на подобное.
Беляшкина поморщилась, показывая, как ей неприятно одно лишь упоминание Аллы, но все же спросила:
— Тебя уже допрашивали?
— Да.
— И что у них на тебя есть?
— Алла прошла экспертизу. Были зафиксированы синяки на руках и ногах, следы насильственного сексуального акта и… — я прикусил губу, опасаясь говорить то, что может ослабить веру Беляшкиной в меня, но все же признался:
— И мои лобковые волосы на ее половых органах.
— Откуда?
— Выдернула, когда стаскивала с меня штаны. Я тогда подумал, что с целью сделать больно, но, похоже, Алла насмотрелась криминальных шоу и была подготовлена.
Губы исказила кривая улыбка — кто бы мог подумать, что у этой гадины хватит на такое ума!
— А акт?
— Я ее не трогал! — горячо заверил я. — Ты же мне веришь?
Я пристально всматривался в глаза Беляшкиной, в которых на некоторое время мелькнуло сомнение, но вскоре исчезло.
- Верю. Но откуда?..
— Не знаю. Мало ли способов! Может, она садистки трахнула себя вибратором! — хмыкнул я невесело.
В принципе, после всего случившегося, я бы такому не удивился. Я вообще перестал удивляться чему бы то ни было за последние дни.
— И что ты будешь делать? — спросила Оксана и я, поджав губы, сказал:
— Выдвину встречное обвинение. У нас хватает улик, чтобы засудить эту дрянь по нескольким статьям. Вот только…
— Только? — встревожилась Беляшкина.
— Только несколько адвокатов уже отказались иметь со мной дело.
Я знал, кого за это благодарить. Конев постарался и здесь.
— Я знаю отличного адвоката! — оживилась Беляшкина. — Я тебе говорила — жених Марины…
— Кто такая Марина?
— Девушка, с которой я лежала в одной плате в роддоме. Ее бросил муж и она…
— Подожди-подожди, — перебил я. — Давай оставим эту Санта-Барбару на потом. На чем специализируется этот ее жених? Он адвокат по уголовным делам?
— Я не знаю… — растерялась Беляшкина. — Я не уточняла…
— Выясни и скажи мне, — распорядился я. — А теперь…
— Ммм? — пробормотала Оксана.
— А теперь я хочу отдохнуть ото всего. Я хочу… домой.
Домой. Слово, ассоциировавшееся у меня не с собственными роскошными апартаментами, а с маленькой, но уютной квартиркой, где жили родные мне люди.
— Поехали, — сказал я, беря Оксану за руку и выводя из кабинета.
Подальше от всех и всего.
Глава 43. Оксана
Если бы не тот чертов суд, который уже маячил перед нами, я была бы совершенно счастлива. Моя жизнь состояла из сплошь радостных событий, уютных домашних вечеров, разговоров о чем-то неважном (и о важном, конечно, тоже). И я бы многое отдала, чтобы все так и происходило и дальше. Но Алла была Аллой… пока мы с ней не разобрались, о спокойствии не могло быть и речи.
— Слушай, это же Наташа, я надеюсь? — спросил неожиданно Терлецкий, который стоял у окна с Ромой.
В последние дни это было излюбленное занятие моих мужчин. Дима брал сына на руки и они могли часами стоять и смотреть на проезжающие вдалеке машины. При этом Рома гулил так радостно и восторженно, что его папа успел наобещать ему целый автопарк.
