—Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, — прошептал в трубке голос Казбека. — Начинайте!
Технология «Черники» позволяла создавать закрытые коммуникационные группы, подключиться к которым постороннему было невозможно. В то же время общение внутри групп могло осуществляться чрезвычайно быстро и эффективно.
Руслан нажал клавиши 1–0. Теперь вся его группа получила приказ начать операцию.
В течение нескольких секунд бойцы распределились между элементами декораций в соответствии с разработанной Казбеком схемой. Хруст отрываемых планок утонул в водовороте музыкальной прелюдии к «Лебединому озеру». В тайниках, спрятанных в вычурных декорациях Бориса Бордова, находилось оружие — штурмовые винтовки, израильские автоматы «Узи» и американские «Ингрэмы», гранаты и пластиковая взрывчатка, а также арбалеты и баллончики с усыпляющим газом. Там же находились и противогазы — планируя операцию, Казбек учел горький опыт
«Норд-Оста».
Каждый из бойцов знал свою роль, как первую суру Корана.
Леча и Аслан синхронно полезли по лесенкам к сидевшим на вышках осветителям. Магомед и Дауд встали у дверей, ведущих в коридоры, где дежурили сотрудники ФСО.Сам Руслан и еще четверо бойцов, держа в руках автоматы, выскочили на сцену и дали несколько очередей над головами балерин, танцевавших по колено в облаке синеватого дыма.
—Спокойно! — рявкнул Руслан, отшвырнув в сторону завизжавшую от ужаса балерину. — Всем оставаться на местах! Кто побежит — стреляю!
В зале началась паника. Солидные мужчины, еще минуту назад ощущавшие себя хозяевами жизни, толкая друг друга локтями, бросились к дверям, забыв о своих женах и подругах. Но у дверей уже стояли, широко расставив ноги, Ваха и Султан, и в руках у них были пистолеты-пулеметы «Кипарис».
«Кипарисы» тоже были пронесены в Большой театр во время монтажа декораций, но спрятаны они были не на сцене, а в подсобном помещении рядом с гардеробом.
—Всем назад! — страшным голосом крикнул Ваха. Султан дал очередь поверх голов. Жалобно зазвенела люстра.
Где-то за спиной Руслана с грохотом вылетела дверь, потом сухо хлопнули один за другим два пистолетных выстрела. Он даже не стал оборачиваться — знал, что это Магомед и Дауд расправились с фэсэошниками.
—Театр заминирован! — заорал Руслан. — При попытке штурма наши люди взорвут заряды! Все погибнут на хрен! Поэтому! Спокойно возвращайтесь на свои места! Выполняйте мои приказы! И останетесь живы!
Это был блеф — заряды пластида еще только предстояло распределить по указанным Казбеком местам. Но Бараев хотел подстраховаться.
—Выпустите меня отсюда! — заголосила в четвертом ряду партера дамочка в мехах и изумрудах. — Я боюсь! Я не хочу умирать! Выпустите меня немедленно!
—Заткните ее, — велел Руслан. — Или я убью ее и всех, кто сидит рядом с ней.
Визг немедленно прекратился — соседи дамочки заткнули ей рот чьим-то шарфом. Но в зале по-прежнему стоял шум, к тому же Руслан с удивлением понял, что оркестр в яме, несмотря ни на что, продолжает играть. Тогда он выстрелил в люстру, на головы людей посыпались осколки, и крики постепенно затихли.
И в этой тишине люди увидели неторопливо идущего по проходу между креслами высокого кавказца в костюме от Версаче и туфлях из крокодиловой кожи.
У него не было никакого оружия, но те, мимо кого он проходил, ежились и втягивали голову в плечи.
Казбек легко взбежал по ступенькам на сцену и подошел к Руслану.
—Мой брат все правильно сказал, — негромко произнес он с сильным кавказским акцентом. — Мы не хотим вас убивать. Мы хотим восстановить справедливость. Мы требуем независимости Чечни и референдума на Северном Кавказе. Наш народ не хочет жить в Российской Федерации, и я уверен, многие народы Кавказа тоже не хотят этого. И еще мы требуем вывода русских войск с Кавказа. Оккупантам нечего делать на нашей земле.
Он помедлил, словно подыскивая слова.
—И если наши требования будут выполнены быстро и честно, ни один из вас не погибнет. Нам не нужны ваши жизни, хотя каждый из нас потерял брата, или сестру, или отца, погибших от рук русских солдат. Но мы не требуем возмездия. Мы требуем справедливости.
В зале царила мертвая тишина. Тысячи глаз смотрели на Казбека, и он чувствовал это.
—Но если ваше правительство не согласится выполнить наши требования… Если повторится история «Норд-Оста» и это здание попытаются взять штурмом… Тогда все, находящиеся в этом зале, умрут. Я клянусь Аллахом, ни один из вас не выживет. Ни один.
Глава 17. Эндшпиль
Подмосковье, 4 ноября 2011
Гумилев узнал о захвате Большого театра спустя час из экстренного выпуска новостей. Он возвращался домой после напряженного совещания с руководителями отделов перспективных исследований корпорации, листал подготовленные референтом материалы по клонированию (память услужливо подсказала, что именно этим направлением биологии занимался пресловутый Чен) и вполуха слушал радио.
«Сегодня в девятнадцать тридцать группа вооруженных людей захватила Большой театр в Москве», — услышал он вдруг. Андрей вздрогнул и отложил бумаги.
—По предварительным данным, в театре сейчас находится около двух тысяч человек — продолжал диктор. — Среди них — видные деятели культуры и искусства, крупные ученые, бизнесмены, высокопоставленные чиновники, дипломаты, в том числе иностранные. Как известно, именно сегодня состоялось торжественное открытие Большого театра, реконструкция которого продолжалась несколько лет. Премьера обновленного культового балета «Лебединое озеро» в новаторских декорациях знаменитого сценографа Бориса Бордова должна была стать культурным событием мирового масштаба…
«Вот оно, — понял Гумилев. — Началось. Раньше, чем я думал…»
То, о чем говорил Беленину Чен три месяца назад.
На очереди — уничтожение Эрмитажа и захват Линкольн-центра в Нью-Йорке.
А потом — взрывы атомных электростанций, дестабилизация политической жизни и приход к власти ставленников Четвертого Рейха.
«Даже если они отдадут мне Марусю и Марго, — подумал Андрей, — даже если те, кого я люблю, останутся живы, нам всем придется жить в мире, которым будут править такие, как Мария фон Белов. В мире, где нацизм одержал реванш. В мире, где права будут только у тех, кто соответствует жестким расовым канонам, а у остальных будут лишь обязанности. В мире, где детей будут пытать, чтобы добиться послушания от их родителей.
В таком мире и жить не стоит».
Сквозь прозрачную перегородку он видел мощный затылок шофера Бори и его крепкую красную шею. Интересно, подумал он, знает ли Боря, на кого он работает? Или выполняет то, что ему велят, потому что Катарина держит его на крючке, как и меня? Или просто очень любит деньги?
Он опустил перегородку и спросил шофера:
