Я крутилась перед зеркалом и никак не могла понять, отчего ставший за последние пару месяцев привычный пятидесятый размер смотрится на мне настолько… плохо. Вроде сейчас не особо упирала на спорт и на правильное питание, а все равно результат был налицо – я похудела.
– Сорок шестой – это просто мечта, – вздохнула и протянула руку за блузкой, которую мне протягивала продавец. – А лучше – сорок четвертый.
– Чтобы вы выглядели, как узница Бухенвальда? – Женщина-продавец фыркнула. – С вашим ростом и типом фигуры это перебор. Так что мой вам совет – максимум сорок шестой. Точнее, минимум… Короче, вы поняли.
Мы рассмеялись, после чего я скрылась в примерочной, а через пару минут у меня появился повод для маленького праздника.
Сорок восьмой размер. Ура!
На радостях я решила прикупить что-нибудь и для Тео. Игрушек у сына было вдосталь, так что чем его порадовать, я пока не знала. А потом увидела ее.
Нет, не так. ЕЕ. Роскошная люстра, о которой я бы в своем детстве, даже обласканная любовью родителей, могла только мечтать. Это было целое произведение искусства. Казалось, что один только этот элемент обстановки способен создать в комнате Теодора сказочную атмосферу.
Да мне и книжки сыну на ночь читать не придется – достаточно будет посмотреть наверх, на потолок, и истории на ум придут сами собой.
В общем, через десять минут я направлялась домой, сжимая в руках пакеты с обновками и заказав доставку люстры. День прошел отлично.
Я многое успела передумать с того дня, когда благодаря Римме Феликсовне Божена была выведена на чистую воду. И муж, и свекровь эти пару недель вели себя образцово. Точнее, вел только Глеб, потому что Римма Феликсовна уехала с Рудольфом куда-то на райские острова, что стало сюрпризом даже для меня. Но мать Ланского неизменно, день изо дня, звонила мне, чтобы разузнать о внуке.
И я порой с улыбкой думала, что лучшая свекровь – это та, которая живет на другом континенте.
– Алло, Глеб, привет. Это Оля, – сказала я, когда все же решила позвонить Ланскому и попросить помочь с электрикой, одним из его любимых занятий.
– Тебе не нужно представляться, – мягко заметил Глеб, и в голосе его послышалась улыбка. – Что-то случилось?
– Нет… Нет, ничего. Я просто хотела попросить тебя помочь повесить люстру. В комнате Тео. В нашей старой квартире.
– Вы возвращаетесь туда?
Теперь в голосе Ланского слышалась надежда, смешанная с легкой грустью. А может, это я сама себе придумывала эти эмоции.
– Думаю, да. Но позже. Там нужно прибраться и все обустроить. Я поеду туда через… – Взглянула на часы. – Через полчасика. Сможешь приехать сегодня? Или, может, завтра?
– Я буду через пару часов. Максимум – три. Нужно кое-что доделать.
– До встречи, – попрощалась я и принялась собираться.
Уговаривая себя, что это всего лишь встреча для того, чтобы немного привести квартиру в порядок после того, как мы в ней долго не жили, я, тем не менее, не могла удержаться и не придумать хоть мало-мальский ужин.
Хотя, конечно, у Ланского вполне могли быть дела, и он, расправившись с люстрой, просто отбудет, оставив меня наедине с собой и заказанными блюдами японской кухни. Только от этой мысли отчего-то становилось не по себе.
– Ты кого-то ждешь? – нахмурился Глеб, приехав в точно обговоренное время.
Принюхался, как заправский спаниель на охоте, нахмурил брови.
– Да, жду, – не упустила возможности немного подразнить мужа. – Люстра в детской, она довольно… внушительная.
– Я разберусь, – отрезал Ланской и, подхватив чемоданчик с инструментами, направился в указанном направлении.
Я не удержалась от улыбки и вернулась на кухню, которая нуждалась в особенном моем внимании.
За окном на землю опустился вечер. Я не трогала Глеба, который уведомил меня, что ему требуется сосредоточиться. На деле же, муж, скорее всего, просто дулся и думал, что я жду в гости кого-то вроде Димы. На кухне горел свет, а вот остальная квартира была обесточена. Я сидела, ожидая, пока Ланской закончит, и ловила себя на мысли, что мне хорошо и уютно.
Вот так. Когда знаю, что муж возится в соседней комнате, а потом мы с ним просто сядем и поужинаем вдвоем.
– Черт! – раздался вдруг окрик, а потом – раз! – и кухня погрузилась в непроницаемую тьму, а из детской раздался звук падения.
Я вскочила на ноги, а сердце мое заколошматилось о грудную клетку.
Ланской. Электричество. Удар…
– Глеб! – закричала не своим голосом и бросилась в сторону источника звука.
Кажется, что-то уронила по дороге и ударилась бедром, но мне было на это плевать. Я добралась до мужа, который обнаружился сидящим на полу. Это рассмотрела, потому что в детской было довольно светло – спасали уличные фонари.
– Ты в порядке? Что случилось? Вызвать скорую? Господи, не молчи же!
Упав перед мужем на колени, я обхватила его голову руками и вдруг услышала, как он… смеется.
– Свалился со стремянки, как последний идиот, – сообщил он, пока я, охваченная ужасом, пыталась прийти в себя хоть немного. – Ты испугалась?
Он сжал мои запястья руками, потянул на себя.
– Оля… – выдохнул, вновь падая на спину и устраивая меня сверху. – Ты за меня испугалась?
Мне хотелось соврать. Сказать – нет, а потом сделать вид, что ничего не случилось, но я просто молчала, поджав губы.
– Прости… прости… Я не могу без тебя, – перемежая слова короткими поцелуями, покрывающими мое лицо и шею, бормотал Ланской. – С ума схожу каждый день… Так хочу тебя вернуть… Так виноват перед тобой. Моя родная, самая нежная, самая нужная…
И я сдалась. Ответила на эти поцелуи. Обвила шею мужа руками, прильнула к нему. Нас охватила страсть, та, которой мы не чувствовали ни разу в жизни. Ни я, ни Глеб – я знала это. А после были лишь сладостные стоны, бессвязные слова и уверенность, поделенная на двоих. Так, как раньше – уже не будет. Мы научились ценить и беречь то, что имели. Что же нас ждет впереди, знает только время.
А через девять месяцев в семье Ланских было уже два мальчика.
Я снова набрала. После рождения Роберта держала фигуру в норме, а тут… Раздосадованно простонав, я сошла с напольных весов и вновь на них встала. Может, батарейка садится? Или я съела вчера слишком много соленой рыбы, от вида которой едва не захлебнулась слюной, стоило только Глебу принести покупки? И которую уминала так, словно не ела до этого неделю.
Нет. Сразу плюс четыре килограмма от несчастного терпуга горячего копчения прилипнуть точно не могло.
Не то чтобы я взвешивалась по три раза на дню, но… Но ведь еще месяц назад с весом было все в порядке.
– Оленька, ты слышишь? – донесся до меня голос мужа, и я зло запихнула весы под навесную тумбу и поклялась себе в ближайшее время заклеить рот пластырем.
