Он принялся ржать. Открыто, с задором, ни капли не стесняясь того, что очень веселится. Только действительно смешно ему не было. И чем острее Ланской ощущал, в какую трагикомедию добровольно вступил, тем отвратительнее он сам себе становился.
– Ты что… смотришь видео? – ужаснулась Божена.
– Ага, – кивнул Глеб. – Пьер Вудман нервно курит. Кстати, это же его нарезка, я правильно узнал?
Молчание «нимфы» было красноречивее всяких слов. Твою мать, ну и в ситуацию он попал!
– Глеб… послушай! У нас все действительно было. И прямо в момент моей овуляции. Так что может получиться ребеночек. Если боишься пьяного зачатия – я прочла все, что нашла по этому поводу! Риск минимален!
Ланской с остервенением бросил телефон Божены на диван, который весьма удачно для последней подвернулся под руку. Отошел от двери и запустил пятерню в волосы. Он не верил ни единому слову той, которая собиралась разрушить его жизнь. Не верил слишком запоздало.
– Не смей больше лезть туда, где тебя не ждут, – пророкотал Ланской, после чего пошел к выходу из квартиры.
Аккомпанементом его ухода стала новая барабанная дробь, которую выдала запертая Божена.
– Оля, здравствуй.
Голос свекрови в телефонной трубке звучал непривычно мягко, едва ли не заискивающе. Это было настолько необычно и странно, что захотелось даже взглянуть на экран смартфона, чтобы убедиться, что звонит именно она.
– Здравствуйте, Римма Феликсовна.
– Я спросить хотела… у Теодора ведь послезавтра именины… вы собираетесь отмечать?
И снова я ощутила всю весомость перемены в ней: в былые времена Римма Феликсовна не задавала бы вопросов, а потребовала у меня отчета о том, как идет подготовка к столь важному, по ее мнению, празднику.
Именины или, иначе говоря, день ангела, два предыдущих года мы праздновали именно по настоянию свекрови, которая считала, что ее Теодор этого несомненно заслуживает, и в самом пышном причем обрамлении.
Теперь, конечно, все переменилось. Но именины, в общем-то, уже стали в семье некоей традицией и нарушать ее из-за грядущего развода мне казалось все же неправильным.
– Да, конечно, – ответила Римме Феликсовне после небольшой паузы. – Непременно отметим.
– Я ведь могу… прийти?
И снова – эта робость, эта неуверенность, так на нее непохожие, чуждые… и что скрывать – подкупающие.
– Вы о чем? – не скрыла я своего удивления. – Я ведь сказала уже… вы Тео не чужая. Конечно, мы будем вам рады.
Протяжный, дрожащий выдох был мне ответом, за которым последовало молчание. Но недолгое. Когда Римма Феликсовна снова заговорила, я узнала в ней ту, прежнюю свекровь, которая принимала в жизни внука самое активное участие. И вместе с тем – переменившуюся в главном…
В том, что теперь ей было дело и до мнения других людей тоже. Моего мнения.
– Я тут подумала, – оживленно затараторила она, – что если ты занята, то мы могли бы снять какое-то кафе, чтобы не пришлось готовить дома. Или я могу…
Она резко замолчала, словно не отваживаясь продолжить. Но мне показалось, что я поняла то, о чем она так несмело умолчала. Немного поразмыслив, все же решила протянуть ей оливковую ветвь мира.
– Или вы могли бы приехать и помочь мне с приготовлениями, – предложила мягко.
– Я с радостью! – выдохнула Римма Феликсовна с таким облегчением, что я мгновенно поняла, что поступила абсолютно правильно.
В конце концов, невозможно постоянно жить прошлым и лелеять обиды. Нужно шагать дальше и как-то примиряться с теми, кто все равно уже не исчезнет из моей жизни, потому что тесно с ней связан.
– Вот и договорились, – заключила я с улыбкой.
* * *
Следующим шагом я позвонила Глебу.
В конце концов, его именины сына тоже касались самым непосредственным образом.
– Мне звонила твоя мать, – начала я без лишних предисловий, едва мы покончили со стандартными, отвратительно-пустыми приветствиями.
И, хоть и не могла этого видеть, но ясно почувствовала, как от этой новости Глеб мгновенно напрягся. Это подтверждал и его тон, когда он спросил в ответ:
– Что на этот раз?
– Все в порядке, – поспешила я его успокоить. – Она просто хотела узнать, будем ли мы отмечать именины Глеба. Я сказала, что, конечно, будем. Ты ведь не против?
Повисла пауза. Я не могла понять, о чем он думает в этот момент – может, о том, что вовсе и не собирался в этом всем участвовать? О том, что у него уже были планы на этот день?
– Если ты занят… – начала было я.
– Нет! – выдохнул он шумно, поспешно. – Нет, конечно. Я только «за». И… я рад, что ты мне позвонила, спросила…
Я раздосадованно перевела дыхание.
– Глеб, я ведь вроде бы ясно дала понять, что я адекватная, что для меня важнее всего благополучие сына…
– Черт, Оль, – перебил он в ответ. – Я не так выразился. Я просто хотел сказать, что безумно рад слышать твой голос. Что скучаю по вам – по тебе, по Тео…
В его словах было столько искренности и какой-то даже… уязвимости, что у меня защемило сердце.
– А еще – что у меня для вас есть все время мира. Потому что нет никого важнее.
Он бил по чувствительным струнам и, наверно, прекрасно знал это. А я… я из последних сил пыталась держаться, чтобы не позволить себе нафантазировать лишнего. Чтобы не допустить перевеса чувств, таких внезапных и оглушительных, над разумом.
– Могу я как-то помочь? – спросил Глеб, когда молчание, полное моей борьбы с самой собой, затянулось.
– Купи все необходимое для праздника, – откликнулась с облегчением. – Особенно те свечки с ангелами, которые так обожает Римма Феликсовна.
– Хорошо…
В голосе мужа слышалось явное удивление, но ничего уточнять он не стал.
– Ну тогда… до встречи, – проговорила я, готовясь закончить этот разговор.
– Подожди, Оль!
Я невольно задержала дыхание: показалось, что он сейчас скажет что-то важное, что я хочу и одновременно – не хочу, слышать…
– Можно я приглашу кое-кого? – поспешно спросил Глеб.
Какое-то странное разочарование растеклось по душе холодящей волной.
– Надеюсь, не Божену, – не удержалась я от того, чтобы съязвить.
– С ней покончено, – твердо заявил Глеб в ответ и его тон меня даже удивил.
– Тогда приглашай, – пожала я в ответ плечами. – Пока.
И снова – пауза, наполненная мучительным ожиданием чего-то… чему и сама не могла дать названия.
– Пока, Оль, – сказал он и отголоски его слов растворились среди обрывистых гудков.
