Нет, он хотел попытаться начать все с чистого листа. Себя самого переписать заново, и для этого стоило отыскать жилье, которое станет его новым пристанищем…
Он отсмотрел уже с десяток квартир на сайте недвижимости, когда его внезапно отвлек телефонный звонок.
Быстрый взгляд на экран показал, что звонила Божена.
Она была последней, с кем ему хотелось говорить сейчас, но сбрасывать и уходить от разговора казалось трусостью и малодушием. Он так больше не хотел… себя самого не хотел таким видеть.
В конце концов, с этой женщиной тоже давно пора было разобраться.
– Алло, – откликнулся коротко в динамик.
– Глееееб! – ласково пропела она в ответ, ничуть не смущенная его холодным тоном. – Ты мне так и не позвонил…
Он не удержал на месте брови.
– А что, должен был? – удивился откровенно.
В ответ послышалось обиженное сопение. После небольшой паузы она наконец выпалила:
– Я ждала этого… после всего, что между нами было!
– А что между нами было? – пожал он плечами, хоть она и не могла этого видеть. – Мой пьяный храп?
Он услышал, как она задохнулась от возмущения.
– Ты что, сомневаешься? Я могу прислать доказательства…
– Не надо, оставь себе.
– …твоей жене, – поспешно договорила Божена.
Он скривился от отвращения: до чего же предсказуемо…
– Не утруждайся, – откликнулся насмешливо. – Оля видела все мои интересные места много раз. И она уже в курсе о том, что случилось.
Божена промолчала, и он почти как наяву представил в этот момент ее лицо и то, как разозлило ее это заявление. И оказался прав.
– Раз ты не хочешь поступать как порядочный человек, я выложу наше видео в интернет! – заявила Божена с вызовом.
Он, не стесняясь, расхохотался.
– Что, я был так хорош даже пьяным? Что ж, выкладывай, мне это даже польстит. Стану звездой!
И снова в ответ – лишь злое дыхание. Он понял, что на этот раз сделал все правильно.
– Прощай, – кинул коротко и нажал отбой.
И вновь ощутил это прежде незнакомое ему чувство…
Чувство свободы.
* * *
Все, что я могла теперь сделать, чтобы самосохраниться и – главное – сохранить чувство спокойствия для того, чтобы Теодор, видя меня, не переживал – делать вид, что ничего не произошло. Удавалось это с трудом, но я справлялась.
Наверно, потому, что так и не поверила до конца Глебу после его первого признания в измене. Наверно, потому, что так и не простила его жестоких слов и того поведения, которое можно было назвать лишь словом «отвратительное».
– Ольчик, ну ты вообще у меня скоро исхудаешь донельзя! – первое, что сказала Катя, когда мы встретились после вполне себе долгого перерыва в общении тет-а-тет.
Просто так складывалось, что мы не виделись, но регулярно обменивались сообщениями в мессенджерах. А на встречи времени как-то не находилось.
– Глупости, – я натянуто улыбнулась и пожала плечами. – Весы показывают не такие прекрасные результаты, которые ты нарисовала.
– Ой, это все фигня!
Катька потянулась ко мне за дежурным поцелуем в щеку. Потом присела возле Тео на корточки и, выудив из кармана короткой джинсовки смешную игрушку, протянула моему сыну. Тот радостно рассмеялся и, схватив подарок, поблагодарил по-своему и умчался в сторону песочницы. Катя же поднялась и, вновь окинув меня взглядом, повторила:
– Это все фигня. Я про цифры на весах. Ты похудела очень сильно! Я тобой горжусь.
Услышь я это несколько дней назад, была бы счастлива. Но сейчас, после того, что со мной в очередной раз сотворил Ланской, собственные победы показались блеклыми и незначительными.
– Спасибо, – все же проговорила в ответ и указала на скамейку: – Если не будет скучно с мамой, выгуливающей своего ребенка, давай немного поболтаем.
– Оль… Да мне никогда с тобой не скучно, – искренне заверила Катя и, устроившись на лавке, похлопала рядом с собой. – И давай поболтаем, мне жуть как интересно, что у тебя происходит в жизни.
Я присела рядом и хмыкнула невесело. С одной стороны, происходило очень и очень многое. С другой – я бы многое отдала для того, чтобы мое существование вновь стало простым, понятным и привычным.
Болтая о работе, на которой я вдруг стала уж очень востребованной, о маме, которая мне так помогала, я и Катя избегали темы Ланского. И я была благодарна подруге за чуткость, которую она проявляла в сторону столь щепетильной тем. Не хотелось ворошить то, что приносило лишь болезненные ощущения. Впрочем, выбирать мне не пришлось, потому что эти самые ощущения пришли ко мне сами и в таком виде, которого я никак не ожидала.
– Ольга, как хорошо, что я вас здесь нашла!
Я прикрыла глаза, без труда узнавая голос, принадлежащий Божене. Сама нимфа силиконовой долины оказалась рядом со мной и Катькой так внезапно, что я успела лишь вдохнуть порцию кислорода, а вот выдохнуть забыла.
Зато моя подруга тут же вскочила и, встав так, чтобы оказаться между мной и любовницей Глеба, уперла руки в боки:
– Очень хорошо, что вы нас нашли, мисс Вымя! Потому что после того, что я с вами лично сделаю, думаю, вас уже не найдет никто!
Немая сцена, последовавшая за этим, могла бы меня позабавить, если бы я не чувствовала себя в очередной раз так, будто меня окунули в ведро дерьма.
– А я не к вам! – отдышавшись, заявила Божена и, обогнув Катьку, начала совать мне в лицо экран телефона, на котором…
Я вот так прямо сходу и не могла понять, что именно запечатлено на нем, ибо в мелькающих картинках явно чрезмерного толка угадывалось нечто похабное. Черт! Неужели Божена притащила и сейчас показывала мне записи того, как они с Ланском развлекались?
– Вот! Вот, Ольга, посмотрите! И пусть у вас уже не останется сомнений в том, что ваш муж вам не принадлежит!
Она вертела телефоном то так, то эдак, при этом у меня начался самый настоящий тошнотворный рефлекс. Господи! За что мне все это? Что я сотворила такого, что Ланской решил настолько низко меня опустить?
– Дамочка! Идите-ка вы и дальше снимать то, что уже наснимали!
Катька, внезапно даже для меня приняв настолько воинственный вид, что казалось, могла растерзать даже толпу мужиков, пихнула Божену, отчего та отступила на пару шагов, но телефон из рук не выпустила. А мгновением позже ее лицо искривилось от ярости, став похожим на уродливую мерзкую маску.
– Не смей меня трогать! – возопила Божена, но агрессию свою выпустила вовсе не на Катю, а на меня.
И один бог ведал, чем могла окончиться ее попытка добраться до моего лица, когда любовница Глеба бросилась к нему с растопыренными ногтями, если бы не точный удар.
