- А как еще тобой могли заинтересоваться? Ты же буквально похоронила себя в лесу!
Что ж, тут она была права. Эта выставка дала мне необходимый толчок, но как же больно было думать, что в моей жизни все снова зависело только от Яна!
- Рита, ты взрослая девочка, - продолжает Элеонора. - Да и муж твой не ребенок, но во всей этой ситуации вы как два слепых котенка! Вас обоих водили за нос, так, может, хватит позволять этой мегере добиваться своего и радоваться вашему несчастью?
- Интересно, какую из двух мегер ты имеешь в виду, - бормочу я, а в голове - целый ураган. Бабушка говорила вроде бы очевидные вещи, так почему же у меня словно пелена с глаз спала?
- Мамашу твоего муженька, конечно, - фыркает Элеонора. - Мне кажется, она пыталась допечь тебя все эти годы! А ты рушила ее планы своей старательностью ей понравиться!
И тут я вдруг сознаю простой факт - Аманда ведь не беременна! Значит, и все остальное было ложью? Хитроумной схемой, чтобы разлучить нас с Яном?
Я молчу, лихорадочно обдумывая все это. Элеонора явно принимает возникшую паузу за мою неуверенность и произносит:
- Слушай, наверно это я во всем виновата с этой выставкой. Я жирно намекнула Яну, что ты снова пишешь. Но, твою же дивизию, Маргарита! Подумай сама - то, что он сделал - это его попытка показать, что он принимает то, чем ты занимаешься! И не просто принимает - поддерживает! Так чего же еще, бл*ха-муха, ты ждешь?
Я растерянно моргаю, глядя на Элеонору. В голове всплывают слова Яна:
«Я так хотел сделать для тебя хоть что-то…».
Наверно, он по-своему прав. Как и я. Как и Элеонора. Потому что смысл многих вещей может раскрываться по-разному, все зависит от того, как на это смотреть. Все эти годы наша беда была в том, что мы не пытались увидеть все глазами другого.
- Рита! - окликает меня бабушка. - Твой муж, конечно, не первой свежести, но хочу тебе заметить, что и на него легко найдутся охотницы!
Эти слова буквально подкидывают меня с места. Хватая пальто и сумочку, я выбегаю из квартиры Элеоноры, чтобы устремиться туда, куда хотела все это время.
В единственное место, что было по-настоящему моим. Место рядом с Яном.
Потому что стоило быть с собой честной - за прошедшие с момента развода месяцы у меня было все - работа, покой, дружба. Но не было единственного и самого главного - счастья.
Такси тормозит у нашего дома и я поспешно, но аккуратно выбираюсь наружу. Подхожу по дорожке к дверям, с тревогой замечая, что в окнах не горит свет. Что, если Яна дома нет? Что, если он действительно решил забыться в чьих-то чужих объятиях?
И имеет на это полное право, - ядовито замечает внутренний голос. Но сердце с ним - несогласно! Сердце несется вскачь, напрочь отбивая способность мыслить рационально.
Я нажимаю на звонок, едва ли не начиная молиться о том, чтобы Ян оказался дома. Проходит несколько мучительных мгновений, в течение которых сердце тяжело, надрывно бьет в грудную клетку, как в набат. Но наконец дверь распахивается и передо мной предстает Ян. Чуть взлохмаченный, кажущийся немного заспанным. Картина, настолько привычная мне, что внутри что-то тоскливо екает.
- Рита?
Он явно удивлен. Не мудрено, я и сама поразилась бы своему поступку, позволь я себе об этом размышлять.
Я делаю шаг вперед, проходя в дом, и когда Ян закрывает за мной дверь, поворачиваюсь к нему лицом и говорю:
- Я чертову уйму бессонных ночей и бесконечно долгих дней думала обо всем, что случилось. Обо всем, во что превратился наш брак, во что превратилась моя жизнь. А сейчас… я больше не хочу думать. Ни о чем. Я хочу только чувствовать. Чувствовать себя живой. Чувствовать тебя… рядом.
Я отбрасываю в сторону пальто и, встречая своими глазами взгляд Яна, что следит за мной, едва ли не прожигая насквозь, тяну вниз лямку платья. Первоначальный порыв просто увидеть мужа перерастает в какой-то яростный голод при виде него - элегантно-растрепанного, незнакомо-родного, и все равно - моего. Только моего.
Под взглядом Яна платье падает к моим ногам, обнажая меня такой, какая я сейчас есть. Немного неуклюжую с прилично округлившимися животом, с поплывшими формами и прочими прелестями беременности. Я внимательно слежу за мужчиной, стоящим напротив, желая понять его реакцию, но в нем ничего не меняется. В глазах плещется такой же животный голод, что снедает и меня саму.
- Отнеси меня в спальню, - прошу севшим голосом. - А после… мы все выясним. Раз и навсегда.
И, когда Ян осторожно подхватывает меня на руки и впивается в губы поцелуем, я повторяю, словно желаю напомнить о том сама себе:
- Все это - после…
Часть 40. Ян
То, что она говорит… то, что предлагает – это как пуля, выпущенная в висок собственными руками. Знает ли Рита, насколько желанна? Понимает ли, что сделаю с ней после ее просьбы?
И как бы то ни было, я даже теперь не уверен, что у нас все может быть иначе. Оттого и настолько жадно беру Риту, усадив поверх себя. Оттого и двигаюсь в ней с таким рвением, словно кроме нашей близости не может быть ничего более важного. Впрочем, так оно и есть.
- Яяяян… - выдыхает жена, когда я насаживаю ее на себя, обхватив ладонями за талию.
Да, именно талию, которую Рита сумела сохранить, несмотря на свое положение. Хотя, даже если бы она этого не сделала – менее желанной не стала бы.
- Да?
