- Рит… мне очень жаль, что так вышло.
Оказавшись на балконе, встаю за спиной бывшей жены.
Она хватается за перила с такой силой, словно только они и могут дать ей опору и поддержку.
- Жаль, что вышло… что? - спрашивает с нескрываемой насмешкой. - Что ты опять заставил меня считать себя ничем? Приложением к Яну Григорьеву?
Рита оборачивается, ее глаза полны праведного гнева. И, скорее всего, я бы понял ее, если бы не одно «но». В моих намерениях не было ни капли из того, о чем сейчас говорит Рита. Я лишь желал сделать приятное своей жене, больше ничего. Желал подарить ей хоть какие-то приятные эмоции, раз уж не смог сделать этого за всю нашу совместную жизнь.
- Ты сейчас неправа, - отвечаю тихо, но твердо. - Ты никогда не была приложением кого бы то ни было. Ты - особенная.
- Но только никак не получается это понять! - всплескивает руками Рита, после чего обхватывает свои плечи, и я не сдерживаюсь. Кладу ладони поверх, провожу вниз и вверх.
Жена дрожит, и эта дрожь передается мне. Кажется, именно сейчас мы чувствуем все настолько в унисон, пусть даже ощущения у нас самые полярные.
- Тебе и не нужно это понимать, Рита. Ты - особенная. Единственная. Ты не должна к этому приходить какими-то там путями. Ты просто должна принять это как данность. Другой такой нет. А эта выставка… - я отстраняюсь с болезненной усмешкой. - Ты права… наверно, мне совсем не нужно было становиться зачинщиком подобного. Но я так хотел сделать для тебя хоть что-то… понимаешь?
Рита смотрит на меня. Мне чудится, будто она хочет что-то сказать, но уговаривает себя молчать.
- Прости… в очередной раз… что все вышло именно так, - добавляю следом, после чего просто разворачиваюсь и ухожу.
Присовокупить хоть что-то к сказанному не могу. А Рита… у Риты вряд ли есть что ответить на мои слова.
- Вот, б*я! И что это было? - ужасается Лесков, когда смотрит краткий обзор новостей.
- Ты про живот Аманды? - вскидываю я брови.
- Ага… жесть какая-то.
- У меня для этого нет никаких подходящих слов, - качаю головой и отпиваю виски.
Да и вообще - Аманда последнее, о чем мне сейчас хочется думать.
- Я тут прям целую схему нарисовал, - выдает Саша. - Послушаешь?
- Валяй.
Лесков садится удобнее, подхватывает бокал и смотрит на меня с таким выражением на лице, словно передо мной будет выступать актер больших и малых.
- У Аманды ведь престарелый муж, так?
- Так, - киваю в ответ, не понимая, к чему клонит Саша.
- Зачать ребенка он вряд ли может. Значит, она просто соврала ему, что у них будет сын. Ну или дочь.
Морщусь, слушая болтовню Лескова.
- И?
- И она инсценировала беременность. Например, договорилась якобы родить, а сама бы выкупила младенца в роддоме!
- Стоп!
Пожалуй, с меня взаправду хватит всех этих сериальных мыслей и предположений. Даром что в словах Саши есть здравое (если его можно так назвать) зерно.
- Что - стоп? Я только начал докапываться до истины! - притворно оскорбляется Лесков.
- А я - очень хочу лечь спать. Можешь остаться, можешь вызвать такси, - милостиво разрешаю я другу, после чего удаляюсь в спальню.
Вру, потому что последнее, чего мне хочется - спать. Но и дальше слушать бредни Саши не желаю. У меня просто нет на это никаких моральных сил.
Часть 39. Марго
Остаток вечера проходит, словно в тумане. Голова буквально разрывается от всего увиденного и услышанного за этот вечер. Я механически киваю на все комплименты и поздравления, пока кто-то требовательно не сжимает мою руку, заставляя посмотреть осмысленно.
Передо мной стоит Влад. Мне хочется застонать вслух - только его здесь, словно вишенки на торте, и не хватало! Но годы, проведенные в светском обществе, заставляют лишь приподнять брови в вежливом изумлении.
-Влад? Не ожидала тебя увидеть, - произношу ровным тоном.
В ответ он ослепительно улыбается и протягивает мне букет красных роз. Красивых, бесспорно, но… какими же пошлыми внезапно кажутся эти ни в чем неповинные цветы в его руках. Просто удивительно, как двое мужчин, которых только и знала за всю жизнь, ничего так и не поняли обо мне. Я ведь люблю самые простые цветы - такие же простые, как и я сама. Я потратила годы на то, чтобы казаться той, кем не являюсь, и только для того, чтобы теперь болезненно искать ту, что в себе потеряла.
Пауза затягивается и становится напряженной. Улыбка Влада превращается в неловкую, он цедит сквозь зубы:
