- Я с радостью! - выдыхает она и в ее голосе я слышу искренность и неожиданное облегчение.
Маша добирается ко мне спустя два часа. Врывается морозным ураганом с тортиком в руках и пакетом, вызывающим подозрение на наличие в нем колбасы. Но, как выясняется - я сильно заблуждаюсь.
- Я когда была беременная, постоянно хотела сладкого, - говорит она, проходя по моему приглашению на кухню. - Не знаю, может, у тебя не так, но все же решила вот захватить всякого… понятия не имею, что ты любишь, поэтому набрала самое разное…
Она начинает выкладывать на стол содержимое своего пакета. Кажется, здесь есть вообще все! И конфеты, и печенья, и вафли… какая-то выпечка из пекарни. Я смотрю, как она ловко разгружает пакеты и ловлю себя на том, что невольно улыбаюсь. Не могу даже представить, что кто-либо из прежних знакомых сделал бы для меня что-то подобное.
- Я совсем не против сладостей, - произношу с благодарностью и понимаю - с самого утра я совсем не ела. - Заварю чай, - добавляю, желая скрыть накатившее вдруг смущение.
- Я помню, что ты любишь гречишный, - кивает Маша и извлекает из сумки упаковку с моим любимым напитком. - Увидела в магазине и сразу вспомнила. Но я бы выпила обычного черного, если тебя это не затруднит. Люблю классику, а не вот это все… новомодное.
Она кивает на гречишный чай и я вдруг негромко смеюсь. Какая же она все-таки прямолинейная и забавная, эта Маша. Настоящая…
- Дело не в моде, - отвечаю ей. - Просто это вкусно.
- Мне и черный чай вкуснее некуда, - парирует она с улыбкой. - Ой, а что это у тебя?
Ее взгляд направлен на мольберт. Я внезапно испытываю неловкость - если не считать Элеоноры и Яна, еще никто никогда не смотрел на мои картины.
- Это… картина, - говорю ей и без того очевидную вещь. - Нравится?
Маша некоторое время всматривается в мои резкие мазки, потом говорит:
- Я не особо разбираюсь в искусстве, если честно… но по-моему выполнено здорово. Я чувствую через холст все эмоции этой девочки. Боль, отчаяние, отрицание…
Я молча киваю, подтверждая ее слова. Она пристально смотрит в ответ:
- Так ты художница? Наверняка очень известная!
Губы искривляет горькая улыбка. Отвечаю, не скрывая этого чувства:
- Как раз наоборот. Никто обо мне не знает. Даже муж… бывший, не особо интересовался моими… художествами.
- Кстати, об этом! - спохватывается Маша. - Вы твердо решили развестись?
- Да, - ограничиваюсь коротким словом.
- Слушай, я… долго думала как поступить… звонила тебе тогда, помнишь? И подумала, что наверно не в свое дело лезу… но все же спросила себя - а вдруг я могу помочь и не сделаю этого? Я же спать потом не смогу от угрызений совести!
- Тут уже не помочь, - качаю я головой.
- Но я все равно должна тебе рассказать! На проекте все шушукались, конечно, про слухи о твоем… о Григорьеве и этой Аманде. И как-то раз я… проходила мимо кабинета Марты и услышала там голоса…
Я молча впиваюсь взглядом в Машу, ожидая продолжения. Она переводит дыхание и говорит:
- В общем, я узнала голос Яна. С ним была Аманда. Они говорили без камер и там эта женщина высказывалась так, что, мол, она сама не понимает, почему о них пошли такие слухи. И что беременна она вовсе не от Яна!
Я задерживаю дыхание. Если бы знать раньше… что бы изменилось? Если тогда между ними ничего и не было, то теперь, вероятно, очень даже есть. И все это совсем не отменяет молчания Яна насчет всей этой ситуации.
- Спасибо, - выдавливаю в ответ. - Но, боюсь, уже поздно что-либо менять. Я звонила Яну на днях, а ответила на звонок Аманда.
- Ох… - огорченно выдыхает Маша и я натягиваю на лицо ободряющую улыбку:
- Но я все равно рада, что ты приехала. Так что давай распакуем тортик и просто поговорим.
Время за беседой с ней протекает очень быстро. Оказывается, с Машей удивительно легко. Она честно и прямо говорит обо всем и все, что требуется - говорить с ней точно также в ответ.
Очередной звонок раздается, когда я готовлюсь провожать гостью домой. Номер не определяется, и поначалу хочется просто отклонить вызов. Но я все же отвечаю.
- Марго? Меня зовут Вилен, - представляется незнакомый голос. - Я организатор различных художественных выставок и благотворительных мероприятий…
- О… - выдыхаю растерянно, а секунду спустя вдруг понимаю причину его звонка. - Извините, но, боюсь, не смогу вам ничем помочь. Я больше не посещаю подобные вечера…
- Нет, вы не так поняли, - отвечает мужчина и даже через телефонный разговор я чувствую, что он улыбается. - Я знаю, что вы пишете сами. И я заинтересован в том, чтобы…
- Вам ведь известно, кто мой муж, не так ли? - холодно его прерываю. - Так вот, если вы хотите сыграть на его имени, то должна вам сообщить - мы разводимся. Так что вряд ли я буду вам интересна.
- Мне интересны ваши картины, - явно оскорбляется собеседник. - Картины, а не то, кто с кем спит или не спит!
- И где же вы могли видеть мои картины? - интересуюсь скептически. - Я никогда не выставлялась. Более того - их практически никто еще не видел.
- У меня свои источники информации, - деловым тоном откликается собеседник. - Так что, может быть, встретимся и все обсудим не по телефону?
