- Хорошо, Ян Александрович, я все подготовлю, - кивает в ответ юрист и, собрав все бумаги, направляется к выходу из кабинета.
А на пороге встречается с… моей матерью. Прекрасно, не придется вечером делать лишних телодвижений и ехать к ней «в гости».
- Лев Михайлович, добрый день, - улыбается она юристу. - Решали дела с Яном?
Мне уже не нравится этот тон. Как будто мать поняла, о чем именно мы могли здесь говорить, сделала выводы и они пришлись ей по нраву.
- Да, Анна Сергеевна. Но я спешу. До встречи.
Как только за юристом закрывается дверь, на лице матери появляется совсем иное выражение. Она поджимает губы, подходит ко мне и уже собирается что-то сказать, когда я ее обрываю:
- Хорошо, что ты приехала сама. Я собирался сегодня к тебе заехать. Сядь, нам нужно поговорить.
Указав взглядом на кресло, я занимаю свое место за столом и когда мама присаживается напротив, чеканю:
- С этого момента я прерываю с тобой все отношения.
- Ян…
- Дослушай! - Мама с ужасом смотрит на руку, которую я поднял в призыве замолчать. - Я прерываю с тобой все отношения. И только от тебя будет зависеть, восстановятся они, или же нет. Я запрещаю тебе даже на километр подходить к моей жене, а если вдруг получится так, что вы случайно встретились, запрещаю тебе с ней заговаривать. И если Рита сама пожелает в будущем восстановить с тобой отношения, в чем я сильно сомневаюсь, тогда и наши с тобой отношения будут потихоньку восстанавливаться тоже.
- Ян, что ты творишь?!
На мгновение внутри появляется сомнение в том, что делаю, но оно - лишь отголосок той любви, которая, так или иначе, должна быть между сыном и матерью.
- Я все сказал. Мне нечего больше добавить.
На лице матери появляется горестное выражение, которое исчезает быстро, как будто по нему мазнули кистью и нанесли новый штрих.
«Посмотри, что вы все со мной сделали!».
Как же хочется сейчас не сидеть в этом душном кабинете, а просто поехать к Рите. Забрать ее, отвезти на прогулку, ведь она так любит вечером просто пройтись по парку, или по набережной.
- Лев был здесь, чтобы подготовить бумаги о разводе? - не без хищности в голосе спрашивает мать.
Я не сразу понимаю, о чем она. А когда до меня доходит, в душе рождается злость.
- Это не твое дело. И я очень занят.
Мама уходит не сразу. Долгое время сидит и смотрит на меня. Приходится призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не сорваться и не повторить то, что уже сказал, только в более требовательной форме.
А когда она все же поднимается и степенно направляется к двери, гордо вскинув подбородок, слышу четыре слова. И сейчас они ошарашивают больше чем четыре слова от Риты, когда она заявила о желании разойтись.
- Ты об этом пожалеешь.
Часть 29. Марго
- Я только что беседовал с адвокатом вашего мужа.
Я неохотно поднимаю глаза на своего юриста. Ну как сказать своего? Доставшегося мне от Элеоноры. Никогда прежде я не думала, что адвокат вообще может мне понадобиться, и соответственно не позаботилась о том, чтобы таковым обзавестись.
- И что же? - интересуюсь негромко, но все мысли - совсем не здесь. Взгляд растерянно блуждает по тоскливому осеннему пейзажу за окном, а в воспоминаниях - та последняя встреча с мужем. Почти уже бывшим.
Когда Ян ушел, наступила долгожданная тишина и… одиночество. Это было, казалось, именно то, чего я хотела. Но почему же тогда ко мне так и не пришли столь желанные облегчение и спокойствие?
- Он решил назначить вам весьма щедрое содержание.
Услышав это, я резко оборачиваюсь к юристу, хмуро бросаю:
- Мне ничего не нужно!
Господи, да одно лишь слово «содержание» дико оскорбительное. И при этом - честное. Ведь так и есть. Все эти годы я была содержанкой, которая воображала, что посвятила свою жизнь мужу. А теперь… теперь мне предстояло осознать себя в новом качестве. Как бы ни крутились в голове навязчивые мысли о том, что, быть может, поступила неверно.
- Ваш муж так не считает, - безразлично подергивает плечами адвокат.
А у меня на уме лишь один вопрос - почему? К чему эти щедроты? Попытка откупиться от беременной жены или… все же что-то иное?
Но этого я уже не узнаю. Ведь сама хотела того покоя, который исключает отныне любой контакт между нами.
- Если хотите, можете отдать все на благотворительность, - добавляет адвокат, будто расценил мое молчание как попытку придумать, на что бы мне потратить халявные деньги.
Но меня волнует совсем другое.
- И что… Ян не намеревается препятствовать нашему разводу? - интересуюсь безразличным тоном, а внутри что-то будто бы рвется.
- Никоим образом, - уверяет меня юрист и я рассеянно ему киваю:
- Прекрасно.
Когда он уходит, а я остаюсь одна, ловлю себя на том, что не знаю, чем занять руки. И мысли, которых слишком много и все, как одна - болезненные. Совсем не то, что мне сейчас нужно.
Элеоноры дома нет. Моя несдающаяся бабушка с пылом подростка ускакала на свидание с тайным поклонником несколько часов назад. Ее готовности с головой нырять в любовные приключения можно только позавидовать.
Я подхожу к начатой картине, пытаясь оценить ее сторонним взглядом, понять, что стоит усовершенствовать. И сознаю вдруг - ничего трогать не нужно. Она идеальна такая, какая есть. В виде этого черно-белого наброска с дрожащими линиями, несовершенными, но честными.
Руки опускаются, и я буквально падаю на диван. В доме стоит поразительная тишина, нарушаемая лишь тиканьем старомодных часов, совсем не вписывающихся в ультрамодную обстановку квартиры.
