На удивление, Рита не сопротивляется. Но я физически чувствую - между нами снова стена отчуждения, только на этот раз гораздо крепче и выше. Едва ли не до небес. Да твою же мать! Когда у нас все начнет налаживаться? И что мне в принципе стоит для этого сделать еще?
- Я хочу побыть у Элеоноры, - шепчет Рита, когда мы оказываемся в салоне автомобиля, где температура воздуха стала едва ли не минусовой. Или мне это лишь кажется?
Сцепляю зубы, чтобы не выдать то, что само по себе рвется наружу.
- Хорошо. Я отвезу тебя к ней.
Знаю - последнее, что сейчас стоит делать - требовать ответов на какие бы то ни было вопросы. Поэтому самым верным будет отправить жену туда, куда она просит.
Побарабанив по рулю, срываю машину с места, и лишь после запоздало понимаю, что так делать с беременной женщиной нельзя. Хоть от тебя она носит ребенка, хоть от кого бы то ни было.
- Ты с ним встречалась? - спрашиваю, когда ритм сердца перестает отбивать чертову чечетку.
- С кем? - недоумевает Рита. Совершенно искренне, я это вижу.
- С этим твоим Владом, - выплевываю четыре слова.
И хотя внутренне уже приказал себе не реагировать на это настолько остро, ничего не получается. Никак не выходит держать себя в руках.
- С этим моим Владом я не встречалась, - холодно чеканит Рита. - В последние несколько лет уж точно. Или ты про отношения? Да, у нас была пара поцелуев.
Чтооооо, бл*дь?
Наша машина виляет в сторону. Быстро выправляю положение на трассе и слышу тихое:
- Это было до того, как мы с тобой познакомились.
Чертовщина!
Похоже, на грани пятого десятка лет, я готов взревновать жену даже к фонарному столбу! Прекрасно.
- Я провожу тебя до…
Выдыхаю эти слова, когда паркую авто во дворе бабкиного дома. Но не успеваю сделать ничего - Рита едва ли не вырывает ручку на дверце, распахивает для себя окно в свободу и, выбежав на улицу, устремляется к дому Элеоноры.
Скрывается в нем, а я стою на месте, как придурок, и понимаю - сейчас я сделал все правильно. Не побежал следом, не потребовал остановиться и выслушать все то, что разрывает меня на части изнутри.
Я просто дал Рите возможность быть там, где она хочет находиться в данный момент. Остальное - совсем неважно.
Часть 23. Марго
- Влад вернулся.
Вообще-то, сказать сейчас хочется совсем не это. Но именно эти слова срываются с губ, когда врываюсь ураганом в бабушкин дом и, захлопнув за собой дверь, прислоняюсь к ней спиной. В голове столько всего, что мысли никак не желают складываться в нечто цельное, кружась в сознании, как в бешенном хороводе.
Весь этот день можно охарактеризовать лишь одним словом - «слишком». Слишком много эмоций, слишком много происшествий, слишком много сомнений и страхов. Но, стоя у двери и пытаясь глубоко дышать, понимаю, что самым громким рефреном звучит одна-единственная фраза:
«Она беременна и ей не до вечеринок».
От воспоминания обо всей этой сцене подкатывает тошнота. Конечно, Ян все еще мой муж, но кто дал ему право говорить за меня? Кто дал право решать, что мне делать и что нет? Я вдруг понимаю - в этом тоже виновата я сама. Всегда позволяла ему диктовать, всегда соглашалась с его мнением, всегда хотела, чтобы он был доволен и делала для этого все. Да, я добровольно отдавала ему собственную жизнь, а он к этому привык и наверняка воспринимал как должное. И только теперь я начинаю понимать, какими нездоровыми и уродливыми были наши отношения все эти годы!
Что он вообще знал обо мне? Только то, что я всегда с ним рядом и готова угождать. Конечно, он готов был дать мне все, что угодно, в ответ. Все. Кроме права выбора! Как это было сейчас, там, на парковке, с Владом.
- Что случилось?
Элеонора подходит ближе, тревожно вглядываясь в мое лицо. Я чувствую, как меня всю буквально трясет от произошедшего и от сонма мыслей и сомнений, рвущих душу. Один за другим в голове проплывают накопленные обиды, ищущие выплеска. Идиотизм! Все это нужно было вываливать куда раньше. Когда еще могла заставить себя уважать! А сейчас… сейчас собственный муж не считает нужным объяснять мне его встречи с какой-то бабой! И при этом ведет себя так, будто я его собственность! Обращается со мной, как с вещью, на глазах у других людей!
- Кошмар, - только и могу выдохнуть в ответ.
Элеонора берет меня за руки и бережно ведет к мягкому плетеному креслу. Я опускаюсь в него и замираю, тупо глядя прямо перед собой. Слышу, как где-то рядом бабушка гремит посудой, а вскоре моих холодных рук касается что-то горячее. Это Элеонора вкладывает в мои ладони чашку чая.
Мой любимый, гречишный. Я жадно вдыхаю аромат крупы с нотками яблока и корицы, словно ищу в нем спасения. Делаю глоток, затем другой. И наконец понимаю - помогает. Чувствую, что наконец могу мыслить достаточно связно для того, чтобы рассказать все бабушке.
Она слушает как всегда терпеливо, не перебивая. Закончив говорить, я жалобно всхлипываю, только сейчас осознавая, что по лицу текут слезы. Становится вдруг до тошноты себя жалко.
- Бедная моя девочка, - говорит Элеонора, аккуратно утирая мне слезы.
Я мотаю головой:
- Нет, я сама виновата. Что в отношениях с Яном, что с его матерью, я никогда не пыталась отстоять свое мнение. Боялась…
По губам пробегает судорога. Не вижу, но чувствую, как Элеонора отрицательно мотает головой.
- Тогда уж это скорее моя вина. Я так и не смогла избавить тебя от страхов.
Я отставляю чашку в сторону и закрываю лицо руками. Мы обе хорошо знаем, что она имеет в виду. И я понимаю сейчас, как никогда - все дело действительно в страхе. В боязни терять. В боязни остаться одной.
