- Ты уверена, что хочешь это желе? - осторожно спрашиваю у Риты, когда она начинает потирать виски.
Прикрывает глаза, бледнеет. И похоже, что борется с приступом дурноты. Это токсикоз, или так влияет моя компания?
- Что, прости? Желе?
- Да. Раньше ты бы заказала чизкейк с малиной.
Жена смотрит на меня с недоумением, а когда опускает взгляд на тарелку с довольно аппетитным десертом, вдруг прикрывает рот ладонью, вскакивает с места и устремляется в сторону уборных.
Я без раздумий бегу следом. Обнаруживаю Риту в одной из кабинок, где она склоняется над раковиной. Подхватив волосы жены, требую ответа:
- Тебе плохо?
Ну, просто Кэп Очевидность.
- Нор… мально. Сейчас пройдет, - заверяет Рита. - Выйди, пожа…
Не договорив, склоняется над раковиной, куда и отправляется съеденный ужин.
Черта-с-два я выйду. Особенно сейчас, когда понимаю, что так за жену еще ни разу ни боялся.
- Выйди. Скоро отпустит.
За нами уже маячит официант. Благо, кабинка довольно большая, и мы помещаемся в ней вдвоем даже после того, как захлопываю дверь перед носом любопытного персонала.
Когда Рите действительно легчает, она устало прислоняется к стене и вытирает рот поданной мною салфеткой.
- Это у тебя часто?
Прекрасный, черт бы побрал, вопрос. А главное - «своевременный».
- Бывает, - пожимает жена плечами.
- Что говорит врач?
- Я была у него только раз, когда только сделала тест.
- Завтра же едем к нему!
Рита вскидывает на меня взгляд. Вижу, что хочет протестовать, поэтому повторяю непререкаемым тоном:
- Завтра же едем к врачу. Вдвоем. И это не обсуждается.
Ресторанчик покидаем через пять минут. Сначала к нам лично выходит шеф-повар, которого приходится трижды заверить, что Рита ничем не отравилась, и что у заведения проблем не будет.
Когда садимся в машину, я накидываю на плечи жене свой пиджак. Она кутается в него, чуть откидывается на спинку сидения и прикрывает глаза.
Я же думаю о том, что теперь мне окончательно неважно, кто отец ребенка. Рите не отделаться от меня вовек в любом случае.
И это неизменно.
Часть 21. Марго
- Ты готова?
Предварительно тактично постучав, Ян заглядывает в мою спальню. Я ловлю его взгляд в зеркале, перед которым сижу, и спину прошибают неожиданные мурашки. В сотый раз в голове пробегает вопрос - как можно ненавидеть человека и одновременно испытывать к нему подобное притяжение?
- К чему? - спрашиваю размеренно, продолжая расчесывать волосы.
Замечаю, как Ян жадно следит за каждым моим движением и ощущение бегущих по коже мурашек становится острее. Мне почти невыносимо хочется, чтобы муж коснулся меня. Чтобы этот пронзительный взгляд, который чувствую так осязаемо, сменили его руки.
И он это, кажется, понимает. Подходит ближе, кладет руки на мои плечи и я ничего не могу поделать с тем, что с губ сам по себе срывается предательский вздох. Кожа буквально горит, но еще одна слабость перед Яном - совсем не то, что я хочу сейчас допускать.
Каким-то немыслимым усилием воли мне удается слегка отодвинуться. Полуобернувшись к Яну, повторяю свой вопрос:
- Так к чему я должна быть готова?
- К поездке к врачу, как договаривались.
Его голос звучит с той легкой хрипотцой, которая всегда меня возбуждала. И возбуждает сейчас, как бы ни хотелось казаться безразличной и отстраненной. Я невольно облизываю губы и слышу, как Ян произносит над самым моим ухом:
- Сделаешь так еще раз - и на прием мы точно опоздаем.
Отложив расческу, я поднимаюсь со своего места и отхожу на расстояние, кажущееся мне сейчас безопасным. Позорное бегство, которое, несомненно, не укрылось от внимания Яна.
- Как мы можем опоздать? Я не записывалась на прием, - возражаю, пожав плечами.
- Я сам тебя записал.
- Чтооо? - переспрашиваю возмущенно. - Но у меня свой врач и к другому я не поеду!
- Я записал тебя к твоему. К Светлане Ивановне. Хотя и не понимаю, почему ты выбрала врача из бесплатной клиники, когда я мог оплатить самого лучшего и дорогого.
- Она и есть самый лучший! - отрезаю категорично. - Я выбирала ее по отзывам. В практике Светланы Ивановны были сложнейшие случаи. Например, девушка с двумя матками.
- Впечатляет, - только и усмехается Ян в ответ. И… продолжает стоять на месте, даже не думая выходить из моей комнаты.
- Будь добр, - выразительно приподнимаю брови, указывая ему на дверь.
В его глазах светится такое насмешливое понимание, что хочется запустить в него подушкой, чтобы не видеть это выражение его глаз. А может, даже пульнуть чем потяжелее.
И все же он покорно выходит из спальни, давая наконец мне желанную передышку.
- Ну что, Григорьева, как наши дела? - интересуется гинеколог, когда я вхожу в ее кабинет часом позже.
Такой простой вопрос, но однозначного ответа на него у меня нет. Точнее, все то, что хочется сказать, подходит больше для бесед с психологом, нежели гинекологом.
- Кажется, нормально, - отвечаю после паузы. - Только порой тошнит так, что хоть на стенку лезь.
- На стенку лезть не надо, это небезопасно, - усмехается Светлана Ивановна. - А тошнота в твоем положении дело обычное. Хотя анализы все равно надо сдать, затянула ты с этим, Григорьева.
