Онлайн книга «Я с тобой развожусь»
Я застываю на месте окоченелой статуей. Ощущение такое, будто во мне разом убили все живое. По венам растекается такой мертвенный холод, что больно сделать вдох. Будто стою обнаженная на морозном воздухе и меня насквозь продувают ледяные ветра.
Наконец удается пошевелить рукой, а затем - сделать шаг. Прочь. Прочь, прочь, прочь!
Из кабинета психолога я уже буквально выбегаю. Позади меня раздаются шаги и за ними следует голос Яна:
- Марго, постой, мы не договорили!
Я действительно останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему лицом, и краем глаза замечаю стоящую на тумбе в коридоре вазу. Порывисто схватив ее, замираю так на несколько секунд, будто хочу защититься от Григорьева этим ненадежным прикрытием, а потом резко разжимаю пальцы.
Звон бьющегося стекла ставит окончательную точку.
- Вот это - мы, - указываю знакомому незнакомцу на осколки, разлетевшиеся по полу в разные стороны. - И говорить больше не о чем.
На кухне Элеоноры пахнет сладковатыми благовониями. Совсем не так, как у обычных бабушек. Никакого аромата еды или выпечки. Или, упаси Боже, лекарств. Ее кухня вообще стерильно чистая, но мне все равно здесь комфортно. А чашка чая, от которой доносится успокаивающий аромат можжевельника - кажется, все, что мне сейчас нужно.
Только теперь ко мне снова возвращается ощущение жизни. Совсем не аристократично прихлебывая горячий чай, я постепенно рассказываю бабушке все, что сегодня случилось.
Она слушает, не перебивая. Только когда я наконец замолкаю, прячась за кромкой огромной чашки, расписанной витиеватыми узорами, Элеонора произносит:
- Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но что, если он ни в чем не виноват?
Я лишь устало отмахиваюсь в ответ:
- Тогда почему он даже не попытался оправдаться?
- Ну, например, потому, что вы были перед камерами?
Невесело усмехаюсь:
- Лично я совсем забыла о них в тот момент. Кроме того, фото - не единственные свидетельства того, что у него есть другая женщина. Однажды я…
К горлу мгновенно поступает тошнота, но, упрямо сглотнув, продолжаю:
- Однажды я нашла у него в кармане чужое нижнее белье.
- Красивое хоть? - интересуется Элеонора.
- Кружевное, - хмыкаю в ответ.
- И что ты с ним сделала?
- Оставила там же, где оно лежало. Подумала, что если его вдруг… подложили, то Ян удивится, обнаружив чужие трусы в своем кармане. Но он так ничего и не сказал, поэтому…
- Поэтому ты пришла к печальным выводам, - заканчивает Элеонора, а потом продолжает в свойственном ей духе:
- Послушай, деточка, ну давай мыслить логически. Кому нужен твой не первой свежести муж, когда вокруг столько молодых красавчиков?
Знаю, что она пытается меня развеселить, поэтому выдавливаю в ответ слабую улыбку. Добавить что-либо еще не успеваю, потому что в этот момент раздается звонок в дверь.
Через некоторое время я слышу шаги, которые не спутала бы ни с одними другими. Шаги, которые ждала дома годами, как преданная собачонка. Становится вдруг так горько, что в глазах снова закипают слезы.
- Я хочу нормально поговорить… Рита, - раздается рядом самый желанный и самый ненавистный сейчас голос.
Я не понимаю, что происходит, и как мы до этого докатились. Эти фотографии… какие-то шпионские игры, в которых невольно приняли участие. Знаю, что с этим мне и предстоит разбираться в ближайшее время, но сейчас мы с Ритой просто обязаны поговорить. И не так, как мы это делали с момента, когда какая-то сука стала пересылать фотографии моей жене.
Нет, я не собирался отнекиваться - эти снимки имели место быть. Точнее, то, в результате чего они и были сделаны. Несколько раз я и впрямь встречался с той женщиной, которая была запечатлена на них рядом. Но мы, черт бы все побрал, даже не целовались!
- Ян Александрович, - в трубке раздается голос Марты, когда подъезжаю к дому бабки Риты. - Вы так спешно уехали…
В голосе психолога слышится растерянность. Я же - едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться сквозь крепко стиснутые зубы. Думать сейчас о проекте и о том, продолжится ли он для нас с женой - нет ни времени, ни сил. Хотя, надо сказать, в нем больше плюсов, чем минусов. Вон сколько всего интересного обнаружилось, оказывается.
- Я позвоню вам сам. Когда будет возможность, - заверяю Марту и, не дождавшись ее ответа, отключаю звонок.
В доме Элеоноры воняет чем-то несусветным. Я морщусь от этого разнообразия запахов, бабка Риты - морщится при виде меня. Всем своим видом показывая, что именно она думает на предмет моего наличия в своем доме.
- Я хочу нормально поговорить, Рита, - говорю жене, потеряв интерес к проявлениям эмоций со стороны Элеоноры.
Бабка некоторое время стоит чуть в стороне, потом выходит, заверив внучку, что она неподалеку.
- Нормально? - фыркает жена, поднимается на ноги и, мгновенно закрывшись, отходит на несколько шагов. - Давай попробуем поговорить нормально.
Между нами - то молчание, от которого мгновенно становится тошно. Хочется стряхнуть с себя оцепенение, в которое начинаю медленно погружаться.
- Эти фотографии… я не знаю, кто тебе их отправлял, но разберусь с этим.
- А разве это важно? Или скажешь, что это фотошоп?