— Я понял. Конечно, ты не можешь знать наверняка, посмотрела бы на меня, если бы мы встретились при других обстоятельствах. Не можешь знать, где заканчивается благодарность и начинается твоя… влюбленность. И есть ли там она вообще.
Правильные слова, но сказаны таким тоном, что кровь стыла в жилах. Ксюша тоже подскочила, понимая, что сказала совсем не то:
— Кир!
Он остановил ее рукой, не дав приблизиться, улыбнулся с жутким равнодушием:
— Спасибо, что сказала это, Ксю. До того, как мы начали что-то серьезное. И все верно. Сейчас ты другая — ты можешь встречаться с кем угодно, общаться с кем угодно, а я сразу запечатал твой мир только собой. Без права выбора.
Он шагнул к двери, но Ксюша в панике схватила его за запястье:
— Подожди, Кир! Это не значит, что я обвиняю тебя в этом!
— Еще бы ты обвиняла, — он усмехнулся, но в глаза ей не смотрел. — Твоя способность к самоанализу впечатляет! Я не знаю других людей, которые настолько точно могут в себе разобраться. Так вот, я понимаю и благодарен. И самым лучшим вариантом для тебя будет отдышаться, посмотреть на все со стороны. Еще лучше — пережить пару-тройку отношений. Я серьезно, не думай, что это сарказм. Если бы у тебя не было твоей фобии, то мы бы как раз и повстречались после пары-тройки других… Сначала надо научиться любить, наделать ошибок, наломать дров, чтобы потом понять, где настоящее. И ты этот путь пропустила.
Он вытащил руку из онемевших пальцев и ушел. Ксюша не окликнула и не побежала следом. Она бессильно опустилась на кровать, пытаясь отыскать, где в этой логике скрыта ошибка. Они оба все сказали совершенно правильно, но почему тогда так больно сосет? Надо отдышаться, как Кир и сказал.
Через некоторое время Ксюша успокоилась и приняла решение — другие отношения ей не нужны, учиться любить можно прямо не отходя от кассы, раз уж она так удачно повстречала именно самого лучшего. Но если они какое-то время проведут порознь, то это пойдет только на пользу. А потом они сойдутся. Но только уже уверенные, что именно так все и должно быть. Или разойдутся, не совершив ошибки. В конце концов, Ксюша действительно не могла адекватно мыслить о чем-то еще, пока Кир находился рядом: ни о возможности других отношений, ни о работе, ни об учебе или собственном будущем — только о нем. Тщательно обдумав это, она постаралась не упрекать себя за излишнюю честность.
Ксюша всеми силами пыталась не слишком сильно скучать в выходные, но грядущий понедельник оказался самым долгожданным понедельником из всех возможных понедельников. Кир же, столкнувшись с ней в коридоре, улыбнулся и сказал только:
— Привет.
И все! Он растворился в коридорном горизонте, оставив в душе Ксюши все усиливающуюся апатию. Он не был смущен или подавлен, не был показательно равнодушен или неожиданно приветлив… Он был ровно таким, как если б его с Ксюшей ровным счетом ничего не связывало. Вряд ли она хотела именно этого, но именно это и было единственным возможным следствием их последнего разговора.
Семен Иванович поручил сыну организацию следующего подиумного показа — проект, мягко говоря, очень важный. Ксюша присутствовала при их диалоге и, конечно, вся внутренне сжалась, когда начальник упомянул и ее:
— Кирилл, возьми Ксению в помощники. Я освобожу ее от обязанностей на несколько дней. Вдвоем у вас явно получается сработаться, да и я буду спокойнее, что твоя девушка контролирует…
— Она не моя девушка, — Кир улыбнулся широко, искренне, словно никому из присутствующих этими словами сердце на части не рвал. — И никогда ею не была, пап. Вы все неправильно поняли. Сам справлюсь.
Со следующего дня он в офисе не появлялся. Ксюша поначалу решила не вмешиваться и не вызнавать подробности, но на душе сильно зудело. Поэтому через пару таких зудящих дней она поговорила и с Вильдо, и с Лизой, выяснив при этом, что для показа абсолютно еще ничего не сделано. Это не такое мероприятие, которое можно подготовить втайне ото всех. После этого интуиция уже не зудела, а вопила о катастрофе. Что он делает? Точнее, почему ничего не делает? Его пренебрежение обязанностями всегда сходило с рук, но в данном случае вся «Нефертити» пострадает!
Неизбежно и Семен Иванович заметил отсутствие каких-либо движений, но сын на звонки так и не отвечал, поэтому он вызвал в кабинет Вадима для дачи показаний.
Тот, не моргнув глазом, выдал отчет:
— Завтра разместят рекламные билборды по всему городу. Поздравляю, Ксюша, послезавтра ты станешь звездой, — она нахмурилась и кивнула, улавливая в его тоне такую теперь знакомую равнодушную фальшь. — Зал будет готов к назначенной дате, список моделей в процессе утверждения. Нет никаких причин сомневаться, что подготовка идет полным ходом.
Семен Иванович переспросил недоверчиво:
— И это все Кирилл сделал?
— Конечно. У остальных и своей работы хватает.
— А где сам он?
До ответа Вадима не прошло и доли секунды:
— Как где? В Лондон улетел, конечно. Некоторых людей надо приглашать лично. Сегодня вернется. Ему же не нужно было отчитываться перед вами о каждом этапе?
Директор теперь улыбался, довольный услышанным:
— Не нужно, раз перед тобой отчитывается. Просто как переехал в свою квартиру, так совсем потерялся. Даже матери не перезванивает. Но теперь я понимаю, что он на самом деле занят…
Вадим кивнул, но перед уходом обратился к Ксюше:
— Можно тебя на пару слов?
И как только они оказались в коридоре, настроение замдиректора тут же изменилось. Он, не обращая внимания на семенящую за ним Ксюшу, рванул к рекламному отделу:
— Елизавета Николаевна, в мой кабинет!
Та сразу встревожилась и, бросив дела, тоже присоединились к ним. Ксюша успела залететь внутрь и едва прикрыла за собой дверь, как Вадим тут же начал:
— Лиза, билборды. Подними все связи, чтобы завтра наша реклама была повсюду. Хотя бы послезавтра.
— Сложно, но попытаюсь сделать, — та даже объяснений не потребовала, сразу перейдя в рабочий режим.
Вадим продолжил:
— И зал на тебе, Лиз. Вместимость на сто пятьдесят-двести человек. Ксюша, иди к Вильдо и возьми список моделей. Я пока накидаю перечень, после работы будешь обзванивать всех. Естественно, шефу ни слова.
— Х-хорошо.
Несмотря на то, что Ксюша оторопела, она начала понимать происходящее. Но ее вопрос озвучила Лиза:
— Что Кир творит? Я позавчера была у него — выглядит нормально, но это уже ни в какие ворота! Конечно, мы его прикроем, никто даже не заметит, но мне мотивы его непонятны.
— Зато мне понятны, — удивил Вадим. Он выглядел задумчивым. — Он вчера сказал, что отдаст мне «Нефертити» в любом случае. Теперь до меня дошло, каким образом он собрался ее отдавать. Кир решил, что такую лажу ему Семен Иванович уже с рук не спустит. Не боится же, скотина, отца до инфаркта довести.
