Выходит из машины и помогает выйти мне.
– Где мы, Давид? – уже несмело спрашиваю я, когда он тянет меня за руку по лесной тропинке.
Вместо ответа мы оказываемся на поляне. А на ней стоит дом. Деревянный такой, как в сказке.
– Избушка? – вырывается у меня.
– Охотничий домик, – гордо заявляет Давид.
Заходим в дом. Скромно, без излишеств, но очень уютно.
– Ты охотник? – спрашиваю, разглядывая чучела животных на стене.
– Да, – гордо произносит Давид, идет к бару и наливает себе, выпивает залпом. – Это все я сам.
– Сам? – приподнимаю бровь. – И это тоже?
Показываю на голову белого медведя.
Давид хмыкает.
– Лично.
– Живодер, – я отворачиваюсь.
Давид подходит и обнимает меня. Я вырываюсь.
– Убивать беззащитных животных ради забавы – фу.
– А я не знал, что ты такая жалостливая, – Давид крепче сжимает руки на моей талии. – А меня почему не жалеешь?
Наклоняется ко мне и опять его дыхание опаляет кожу.
Я уворачиваюсь и губы Давида касаются моей щеки. Снова мурашки – от теплых мягких губ и колючей щетины на его скуле.
Руки Давида оказываются у меня на попе и он буквально вжимает меня в себя. Тяжело выдыхает.
– Василиса…
Но потом быстро целует и отпускает.
– Пошли!
Уходит первым в соседнюю комнату и возвращается с ружьем. Настоящим!
Я смотрю на него ошарашено.
– Что ты?…
Давид смеется.
– Испугалась? Хотя да. Тебя можно и убить за такое отношение к мужу. Но нет, я дам тебе еще шанс, – подмигивает. – Ты стреляла когда-нибудь?
Мотаю головой.
– Иди ко мне, Василиса, – произносит ласково и манит меня пальцем.
И я послушно иду, не убирая взгляда от ружья. Давид обнимает меня и шепчет на ухо:
– Я во всем хочу быть у тебя первым, зайка, – целует в ухо. – Пошли постреляем.
Опять удивленно смотрю на него. Но он просто тянет меня на улицу.
Там, во дворе, на заборе стоят банки.
– Раздвинь ноги, – слышу вкрадчивый голос Давида сзади и он, не дожидаясь, сам ногой раздвигает мои ноги.
Давид дает мне в руки ружье и обнимает, помогая мне держать его.
– Смотри воооот сюда, – показывает на прицел. – Аккуратно наводи. Так. Да, не дрожи ты. Чего дрожишь? От страха?
– Да, – быстро отвечаю я, хотя сама понимаю, что дрожу я не от страха. От близости. Близости Давида. И от его прикосновений.
– Не надо бояться, Василиса, – успокаивает меня Давид. – Вот так. Смотрим. Задерживаем дыхание. И пальчиком на курок.
Он сам нажимает на мой палец и звучит громкий выстрел. Такой громкий, что я, наверное, глохну.
Зажмуриваюсь.
– Промазала, – смеется Давид.
Открываю глаза.
Давид забирает ружье и держит его в одной руке, а второй рукой за талию прижимает меня к себе.
– Василиса, – шепчет мне в волосы, – ты такая… Я не знаю, как сказать тебе. Но я… Ты не представляешь, как мне тяжело.
В этот момент начинает накрапывать дождь. Редкие капли падают на нас.
– Пошли в дом, – говорит Давид и в этот момент дождь начинает хлестать нас уже крупными холодными каплями.
Мы бежим в дом и входим туда мокрыми. Одежда неприятно липнет к телу.
Как только дверь захлопывается, Давид осматривает меня с головы до ног и тянет к себе. Сразу же целует. Проникает языком и толкает мой язык.
– Опять дрожишь, – шепчет он, отпуская меня.
Идет к бару, достает бутылку вина и наливает в два бокала. Один протягивает мне. Я не беру.
– Заболеть хочешь? – спрашивает он. – Василиса?
Нехотя подчиняюсь.
– Василиса, – тихо зовет он меня и я перевожу взгляд на его лицо, – давай выпьем за терпение.
– Почему? – спрашиваю я.
– Потому что терпение всегда вознаграждается, – Давид наклоняется ко мне, носом проводит по щеке. – Пей.
Выпивает сам и подталкивает мой бокал ко рту.
– Пей, Василиса, – шепчет.
Я отхлебываю из бокала. Сладенькое вино.
– До дна, – опять шепчет Давид.
Рукой удерживает мой бокал, пока он не становится пустым.
Я морщусь, а Давид смеется.
Надо бы закусить – я ведь выпила вино на голодный желудок. Но вместо закуски мои губы опять оказываются в плену губ Давида. Он жадно терзает их, удерживая меня за шею.
– Зайка моя, – шепчет безумно. – Теперь не уйдешь. Моя…
Отрывается и быстро стягивает мокрую майку с себя. Мой взгляд сам собой падает на его грудь. На темные торчащие соски и черные волоски.
Давид молча, не сводя с меня взгляда, тянет мою майку вверх. Я пытаюсь удержать ее на себе руками.
– Мокрая же, – улыбается Давид.
Я хмурюсь.
– Я про майку, – улыбка не сходит с его лица. Я легко читаю каждую его эмоцию.
– Нет, Давид, – говорю я едва слышно.
– Да, Василиса, – уже без улыбки произносит он. – Сейчас и здесь. Да.
В голову приходит только одна идея. Когда-то она уже сработала.
– Ой! – восклицаю я и перевожу взгляд Давиду за спину, как будто увидела там что-то.
Он тут же оборачивается и я, воспользовавшись этим, ныряю под его руку и убегаю. Главное – добежать до ванной и закрыться там. А Давид успокоится и тогда я выйду. Ведь сработало же это в прошлый раз.
– Ну-ка, стой! – слышу в спину.
Давид тут же понимает, что его обманули, и я уже слышу его громкое дыхание сзади. Но успеваю забежать в ванную комнату и быстро защелкнуть замок.
Пытаюсь отдышаться и взволнованно наблюдаю, как ручка двери ходит ходуном.
– Открой! Василиса! Не доводи! – слышу гневный голос Давида.
Приказы он сопровождает ударами в дверь.
Потом вдруг все замирает. Ну вот, решил успокоиться. Все по моему плану.
Но не успеваю облегченно выдохнуть, замечаю, как крутится дужка замка на двери. Смотрю, не моргая.
Дверь открывается так, что ударяет о стену.
Давид стоит, опираясь руками о дверной косяк, и с улыбкой смотрит на меня.
– Ну что, зайка? Попалась?
Взгляд опять падает на его оголенную грудь, где дергается мышца.
