Я руку между ног засунула и платье впереди почти до самого того места подняла.
Марат тянется к бокалу, потягивает из него и ставит. Губы облизывает. Слышу, как шумно он выдыхает.
Достает сигарету. Глядя на меня неотрывно, засунул её в рот, промазал, сигарета сломалась, достал другую.
А я всё извиваюсь. Всё ломает меня от интимной атмосферы, от музыки и от этого ненасытного взгляда. Повернулась, оперлась об стену и рукой платье сзади задираю. Тяну время, у нас ещё вся ночь впереди.
Томно выгнулась, представляю, как классно я сейчас смотрюсь…
Медленно оборачиваюсь…
Марат что — то оседать начал, сигарета изо рта вывалилась, на пиджак упала.
Я нервно смеюсь.
— Вот идиот, хватит прикалываться…
Подхожу, а он реально глаза понемногу закрывает. Руку поднять хотел, уронил. И всё, вырубился.
Я сигарету, взяла быстро, затушила. Не хватало тут ещё пожар устроить.
Стою перед Барсом, как не пойми что.
И куда мне теперь?
— Нет ну нормально, набухался, а мне теперь что делать? Короче спи тут, пойду потанцую.
Чего, зря я сюда тащилась, смотреть на его пьяную рожу.
Открываю замок, только шаг сделала, и передо мной, как из — под земли два амбала. И так спокойно, даже по — доброму один говорит:
— Стоять куколка, куда собралась?
14
Что за… Что за херня?
Резко открыл глаза, схватился за голову. Лежу на полу, холодном, грязном, вонючем. Вокруг темно, ничего не разобрать.
Вообще нормально. Это чё такое происходит?
Последнее воспоминание, это как я смотрю на красотулю, положил руку на яйца, почесал, а потом всё как отрезало… Во блин…
Действовать! Причём мгновенно, одним быстрым броском…
Ринулся встать, рукой уперся, но снова рожей уткнулся в пол. Сплюнул.
— Какого хрена, суки! Я же… я же сейчас всех вас порешаю! Всех до одного, сука! Сейчас тут такой замес устрою! Прохор сука, ко мне!
— Ага, размечталсяа — а–а!
Тихий вой похожий на плачь, совсем рядом.
Лапнул рукой в сторону, наткнулся на тепленькое.
— Малая, ты что ли?
— Ыхы — хы — хыыы!
— Чё за хрень, мы где? — ещё лежу.
— В подвале — е–е!
— Хватит выть. Что мы тут делаем, зачем ты меня сюда притащила? — моргаю, чтобы присмотреться.
Она снова завыла.
— Да заткнись ты. Самому тошно.
В ответ Диана всхлипнула пару раз.
— Нас сюда привели какие — то люди, — говорит плаксиво.
— Что за люди? — попытался встать, но бардак в голове поскользнул меня и я упал на бок.
— Ох, ты ё! Что тут за дерьмо? — рука куда — то влезла.
Реально пахло дерьмом. Или крысиным помётом. Не сильно я разбираюсь в категориях разного рода дерьма.
— Откуда я знаю, это не я! — возмущённо выкрикнула малышка.
— Ну, понятно — не ты, а что это за хибара?
— Я не зна — а–ю — ю–ю — ю!
— Хватит выть, — я снова сделал попытку встать и вроде получилось, но шатаясь я сразу схватился за голову.
— Черт. Я не пил столько, чтобы башка, так болела.
— Они тебе в шампанское что — то подсыпали, — пояснила Диана.
— От суки, а чё хотят, не сказали?
— Пугать отца твоего, а тебе пальцы отрезать, а меня — в раcхо — о–о — од!
— Да заткнись ты? Реально башка раскалывается, а тут ещё ты ноешь.
Теперь взгляд начал привыкать к темноте, и я увидел на полу, у стены стройный силуэт моей красотки.
— Ну Ашот ну сучек, я же ему сам лично, яйца к тротуару прибивать буду. Вот же сука. Это все значит подстроили? Козлы вонючие…
— А я не хочу — у!
— Чего ты не хочешь? — стою, чешу репу.
— Сидеть тут на каменном полу. Я на это не подписывалась. Я домой хочу!
Я подошёл к ней, присел на корточки, тронул подбородок и рассмотрел в полутьме мокрое от слез лицо.
— Девочка, ты — моя невеста, теперь это твой диагноз. Куда я, туда и ты.
— Отстань! — толкнула руку, — я пока ещё согласия не давала и может уже не дам. Не хочется остаться вдовой в молодом возрасте.
— Эй, полегче, какой вдовой? Я вообще — то собираюсь отсюда выбираться.
— Интересно знать каким образом? Через вентиляцию? — съязвила она.
Я потянулся, разминая ноги и остановился посреди этой каменной коробки.
— Стоп, а ведь правда, ты голова.
Полапал карманы.
— Вот уроды, все вытащили.
В грудном кармане неожиданно нащупал зажигалку.
Неужели пропустили или специально оставили? Достал, чиркнул… и отшатнулся от малой, с лицом с размазанной тушью.
— Ох, мать моя…! Ты это… макияж перед сном снимать нужно.
— Пошел ты!
Я осмотрел помещение. Кирпичные стены подвала. Из отверстий, только плоское, прямоугольное окно почти под потолком. Старая фрамуга внушала надежду на открытие.
— Так, вставай, — протянул руку Дианке.
— Зачем?
Ну и лицо у неё, в черной туши, ночью присниться не отмахнешься. Зомби.
— Будем искать пути не свободу, — говорю и к окну её тяну.
— Какие пути. Ты считаешь, нас просто возьмут и вы пустят? Ты совсем глупый?
— Нет, не просто. Сначала отрубят мне все пальцы, а тебя, — я осмотрел ее быстрым, довольным взглядом, хороша девка, — А с тобой ничего не сделают, просто изнасилуют и убьют, а тело в озере утопят.
— Ты что совсем сдурел? — лицо скривила, как выжатый лимон.
Я даже увидел, какая она будет в старости. Ничего такая, задорная старушка. Только сиськи придется периодически подкачивать, чтоб не сдулись в тряпочки и задницу соответственно.
— Не понимаю, как ты собираешься отсюда выйти? — энтузиазм у Дианы проклюнулся после профилактического запугивания.
— Да очень просто. Вон окно, я тебя подсажу, ты раму толкнешь, она откроется. Все — свобода
— Как это интересно я ее толкну? Я — вот где, а рама — вон где.
— Так встанешь мне на плечи куколка.
— Я не акробатка, — она испуганно попятилась.
— Вспомни, что с тобой сделает Ашот. Он не то что я, ему минеты каждые пять минут подавай.
— Ладно, давай свои плечи. Залезу как — нибудь.
