Я взяла за правило ходить быстрым шагом, спрятав лицо под капюшоном черной накидки. Я старалась не поднимать глаза и даже чувствовала некоторое облегчение, когда видела, что у школьных ворот снова собралась орущая толпа. Там люди хотя бы открыто выражали свою ненависть, ничего не скрывая.
На уроках Кошки садились все вместе в конце класса.
Никто нас к этому не принуждал, просто так повелось.
Богатство, религия, цвет кожи – все эти признаки, которые раньше могли разделить нас на группы, перестали иметь значение, когда у нас появилась шерсть. Теперь, когда мы с девушками собирались все вместе, мы ощущали себя в большей безопасности.
Некоторые девушки перестали приходить в школу. Думаю, они предпочитали остаться взаперти, чем выносить полные отвращения взгляды и насмешки одноклассников.
Действительно, мы стали ко всему очень восприимчивы. В СМИ не часто об этом говорили. Мутация изменила не только наши тела. Внутри нас бурлили ярчайшие эмоции, которые ранили нас, словно осколки стекла. Мы могли расплакаться из-за пустяка. Уже через секунду мы могли надрывать животы от смеха или кричать от злости. Я прекрасно понимала, почему Алексия отчаялась до того, что покончила с собой, и почему Фатия была так разгневана. У меня было такое чувство, что я заново познаю окружающий меня мир. После аварии мне все опостылело. Мне ничего не хотелось, у меня не было сил. С появлением Мутации все изменилось. Запахи, цвета, звуки, фактура одежды – когда я шла по улице, на меня обрушивалась лавина ощущений. Мне до всего было дело. Все вызывало у меня интерес. Когда ко мне проявляли нежность, я постанывала от удовольствия. Страх ранил меня в самое сердце. Мои чувства были обострены, мои эмоции – на пределе. Мы открывали в себе то, что люди всегда стремились подавить. Природную чуткость. Прямую интуитивную связь с силами, которые хоть и не видны, но витают повсюду. Наши сердца работали как сейсмографы. Точные механизмы. Всего ничего, и мы могли разрушиться, брызнуть лавой или обвалиться. Мы были суровы, решительны, чувствительны, возбудимы, бескомпромиссны.
Поэтому нам было так тяжело.
Поэтому все могло обернуться только против нас.
Наши одноклассники смотрели на нас как на диковинных зверей. В коридорах они старались обходить нас стороной. Некоторые из них пытались нас дразнить, издавая крики животных. Но большая часть была просто напугана.
Все предрассудки и фантазии были связаны с Кошками. Считалось, что девушки с черной шерстью, как и черные коты, приносят несчастье. Рыжие прослыли легкомысленными девушками, которые думают только о сексе. Говорили, что если поцеловать Кошку, то можно превратиться самому. Что по ночам Кошки выходят на охоту за одинокими парнями, которые пропадают без вести. Какую только ерунду не рассказывали.
Между нами и остальными постоянно разгорались стычки. Напрасно мы все собирались на переменах в одном углу школьного двора, всегда находился ученик, который был глупее или злее остальных и который начинал нас задирать.
Конфликт мог возникнуть из ничего: взгляд, слово, насмешка, оскорбление – и начиналась драка. Кошки часто одерживали верх. Они не стесняясь царапались и кусались, это было ужасное зрелище.
Фатия больше не появлялась в школе. Ставни на окнах ее квартиры были все так же закрыты. Ее родители переехали после того случая с директором.
Морган тщательно меня избегала. Она стала одеваться во все белое, как приспешники Лиги, и всегда носила на шее маленький крестик. Она постоянно снимала нас на телефон. Она создала канал и выкладывала на него видео, которые должны были доказать, что Кошки – выродки. В основном она выкладывала видео драк на школьном дворе, которые она комментировала громким голосом: «Вы только посмотрите! Темные очень опасны!», «Они хуже животных!». Когда Савини использовал один из этих роликов в одном из своих воззваний в интернете, Морган стала кем-то вроде школьной знаменитости. Теперь она была в центре внимания, а ведь раньше довольствовалась тем, что влачила жалкое существование в тени Сары. За ней ходила целая свита школьников в белом, которые смотрели на всех свысока.
Те немногие ребята, которые еще осмеливались с нами разговаривать, подверглись жесткой критике со стороны Морган и сторонников Лиги.
– Ты разговариваешь с животными?
– Тебе нравятся эти твари?
– Осторожно, а то и у тебя волосы вырастут.
– А ты насыпала новый наполнитель в лоток подружки?
– Бритва – вот чего заслуживаешь ты и эти нелюди.
В школе таких ребят называли Би. Тех, кто любил Кошек. Неважно, парень или девушка. Многие считали, что быть Би – это еще хуже, чем быть геем, лесбиянкой или быть под подозрением в гомосексуальности. Слово, жест или взгляд, в котором читалось слишком много внимания к Кошке, – и вам на лоб клеили этикетку «Би». Им подставляли подножки, в них плевали, в их рюкзаки втыкали канцелярские ножи: на Би велась настоящая охота. Быть Би значило быть предателем, предателем всего человечества.
Поначалу Сара не обращала на это никакого внимания. Она продолжала здороваться со мной по утрам, когда мы встречались у школьных ворот. А потом однажды мы столкнулись с ней в туалете. Сара мыла руки. Тут же стояли Морган и еще три девушки. Когда я вошла, они посмотрели на меня с отвращением. На дверце одной из кабинок было написано: «Только для животных». Под надписью кто-то неумело нарисовал кота. Проходя мимо раковин, я поздоровалась с Сарой, но она мне не ответила. Когда я подошла к ней поближе, она шепнула:
– Прости, Лу. Я знаю, что все это выглядит глупо, но… не здоровайся со мной, когда рядом кто-то есть.
– Что? Почему?
– Ты сама все прекрасно знаешь, я не хочу, чтобы меня называли Би.
У меня внутри что-то оборвалось. Я была готова заплакать и укусить Сару. Она всегда меня защищала. После аварии она заставила замолчать всех, кто распространял сплетни и пересуды. Она подавила в окружающих их природную злобу. Сара, красавица Сара поручилась за меня. Я была ее протеже. Возможно, ее бедной малышкой. А может, помогая мне, она пыталась выставить себя в лучшем свете. Но если бы не она, я могла бы занять место Алексии, терпеть насмешки и грубость, стать пустым местом. И вот теперь Сара меня отталкивает. Она больше ничего не могла для меня сделать и только что призналась мне в этом.
Морган, стоявшая в глубине туалета, не спускала с нас глаз и с рассеянным видом теребила крестик.
– Это из-за нее? – спросила я. – Из-за Морган?
Сара с раздражением подняла глаза к потолку.
– Ладно, Лу, не надо делать из этого драму.
Она отошла от меня и попыталась выдавить смешок, как будто все это было шуткой.
И тут я поняла: Сара больше не была самой популярной девушкой в школе. Ее затмила Морган со своими видео. Она же и попросила Сару больше со мной не разговаривать. И Сара согласилась, чтобы остаться по ту сторону баррикад.
