— Понимаю, куда вы клоните, — кивнул Дэйвенпорт. — А сила, деленная на ускорение, — определение массы по второму закону Ньютона..
— Вот именно, и на Луне есть кратер «Ньютон».
— Да, но погодите, нижний значок обозначает астрономический символ планеты Уран, а на Луне нет ничего, насколько мне известно, с этим названием.
— Совершенно верно. Но Уран ведь был открыт Вильямом Гершелем, а буква «Н», являющаяся частью астрономического символа, — начальная буква его имени. На Луне, между прочим, есть кратер, носящий его имя. Точнее три: кратер, названный в его честь, в честь его сестры Каролины и сына Джона Гершеля.
— РС/2 — давление, умноженное на половину скорости света, — подумав немного, произнес Дэйвенпорт. — Но я не знаю, что это значит.
— А если взять кратеры, «Птоломей» — для Р и для С — «Коперник»?
—,И вывести среднеарифметическое? Тогда это должно означать место, находящееся посреди между «Птоломеем» и «Коперником».
— Я разочарован, Дэйвенпорт, — насмешливо сказал Эшли. — Я полагал, что вы лучше знаете историю астрономии. Птоломей утверждал, что мировая система имеет геоцентрическую форму, ставя в ее центр Землю, в то время как Коперник заявил, что мировая система — гелиоцентрична, с Солнцем в центре. Один астроном предложил компромиссный вариант, нечто среднее между взглядами Птоломея и Коперника…
— Тихо Браге! — воскликнул Дэйвенпорт.
— Правильно. А кратер «Тихо» — весьма значительное явление лунного ландшафта.
— Так, займемся остальным. С-С — обычное обозначение химического соединения, стало быть, на Луне должен быть кратер под названием «Бонд»
[2].
— Прекрасно. А что значит SU?
— Это, признаться, ставит меня в тупик, шеф.
— Вот вам одна гипотеза: SU — Советский Союз. Советский Союз первым составил карту обратной стороны Луны. Тогда все значки на левой стороне могут обозначать кратеры. «Тихо», «Эвклид», «Ньютон», «Циолковский», «Бонд», «Гершель»…
— А что означают знаки на правой стороне?
— Это совсем просто. Кружок — астрономический символ Земли. Стрелка, ведущая к нему, означает, что Земля должна находиться прямо над головой.
— Ага, — сказал Дэйвенпорт, — Синус Меди — Средний Залив, над которым Земля всегда стоит в зените. Это не кратер, и поэтому символ Земли отделен от остальных значков.
— Хорошо, — заключил Эшли, — все значки имеют смысл, во всяком случае, их можно рассматривать как нечто имеющее значение, и весьма вероятно, что это не тарабарщина, что в листке заключено какое-то сообщение. Но какое? Итак, у нас есть семь кратеров и один некратер. Что это значит? Прибор, наверно, может находиться только в одном месте?
— Вот что я скажу вам, — начал Дэйвенпорт неуверенно, — мы должны посоветоваться с одним… Боже мой! — Он привстал.
Дэйвенпорт почувствовал, что его руки дрожат.
— Вы проверяли биографию Дженнингса?
— Конечно.
— Где он учился?
— В Восточном университете.
— Он проходил курс экстратеррологии?
— Конечно, этот курс прослушивается всеми студентами-геологами.
— Прекрасно. А знаете ли вы, кто ведет этот предмет в Восточном университете?
Эшли покрутил пальцами в воздухе:
— Этот толстячок… как же его имя? Да, вспомнил, Уэнделл Эрт.
— Вот именно, толстячок. Потрясающий специалист в своей области. Этот листок призывает нас это сделать. Это ребус, который ясно указывает: «Идите к Эрту, ребус составлен человеком, который был когда-то учеником Эрта и хорошо его знал».
Кругленький человечек устремил на них свой взгляд, подтянув вверх стекла очков. Но едва он убрал с очков пальцы, очки тотчас же соскользнули вниз.
— Я — Уэнделл Эрт, — произнес он, усаживаясь в кресло. Подошвы его ботинок не доставали на добрый дюйм до пола и висели над ним в воздухе. — Расскажите же мне, джентльмены, что привело вас сюда.
Дэйвенпорт ждал, что начнет Эшли, но тот молчал.
— Доктор Эрт, не помните ли вы некоего вашего студента по имени Карл Дженнингс? — решился Дэйвенпорт.
— Нет, не припоминаю.
— Несколько лет назад он прослушал у вас курс экстратеррологии. У меня есть с собой его фотография, может быть, это вам поможет.
Эрт внимательно рассматривал протянутую ему фотографию, но с лица его по-прежнему не исчезало сомнение.
— Он оставил зашифрованную записку, которая являемся ключом к кое-чему очень важному, — продолжал Дэйвенпорт. — Нам не удалось расшифровать ее полностью, но из того немногого, что мы узнали, нам стало ясно, что мы должны прийти к вам.
— Да ну? Очень интересно. А зачем?
— Очевидно, вы можете расшифровать записку.
— Могу я взглянуть на нее?
Эшли молча протянул листок Эрту. Ученый взглянул на листок, перевернул его и уставился на чистую обратную сторону.
— Где здесь говорится, что вы должны прийти ко мне?
Эшли выглядел растерянно, и Дэйвенпорт поспешил к нему на помощь:
— На это указывает стрелка, упирающаяся в символ Земли. Это же совершенно ясно.
— Да, это вне всякого сомнения стрелка, указывающая на символ Земли. Это могло бы буквально означать: «Идите на Землю», если бы это было найдено на другой планете.
— Доктор Эрт, это было найдено на Луне и наверняка обозначает Землю. Однако ссылка на вас становится очевидной, если вспомнить, что Дженнингс был в свое время вашим студентом.
— Он учился у меня в университете?
— Да.
— Когда?
— В..18 году.
— Тогда загадка разрешена.
— Вы имеете в виду содержание записки? — спросил Дэйвенпорт.
— Да нет, содержание записки мне непонятно. Я понял, почему не мог вспомнить его раньше. Это был очень тихий парень, довольно любознательный, но невероятно застенчивый. Совсем не тот человек, которого легко запоминают. Без этого, — он коснулся листка, — я бы его, наверно, никогда бы и не вспомнил.
— Почему? — удивился Дэйвенпорт.
— Видите, здесь — игра слов «Эрт — эарт»
[3]. Не очень тонко, но в этом весь Дженнингс. Игра слов была его страстью и его мучением. Я и запомнил его исключительно из-за его попыток создать каламбур. Я их очень люблю — словесные парадоксы, — но Дженнингсу — да, теперь я помню его прекрасно — они почти никогда не удавались. Они были или же совершенно неостроумными, или плоскими и ясными, как этот. Так! — Эрт снова водрузил на глаза очки и уставился на значки.
