«Возможно, леди Мейплстон больше никогда не удостоит меня даже взгляда. И ее дом окажется навсегда закрыт для последнего графа Нортгемптонширского», — эта мысль отравленной стрелой вонзилась в грудь. Мужчина тяжело поднялся из-за стола, за которым ужинал в гнетущей тишине, и перебрался в стоявшее у камина кресло.
Откинув голову на спинку, он устало прикрыл глаза. Ложиться отдыхать было рано. Заниматься делами — поздно. Читать книги? Наведаться в Уайтс? На это не было сил. «Такая жизнь ждет тебя и в дальнейшем, Остин!» — пришла в голову мысль, от которой стало зябко.
«Я просто посижу здесь, у камина, еще пару часов. Возможно, я еще получу ответ на свою записку. Еще только девять вечера. Время есть».
XXXX Под покровом тьмы
Без четверти десять за окнами столовой, в которой все еще сидел задумчиво-отрешенный граф Нортгемптонширский, раздался грохот колес. Он затих прямо у парадного входа. Но Остин не обратил внимания на этот шум. Мужчина приоткрыл глаза лишь тогда, когда услышал стук дверного молотка, извещавшего о чьем-то визите.
«Посыльный?» — всколыхнулась в нем надежда.
Через пару минут в столовую вошел дворецкий и, поклонившись, доложил:
— Ваша светлость! К Вам прибыл посыльный от Ее Сиятельства герцогини Мейплстон. Он настаивает, что должен передать Вам письмо лично.
— Да-да! Проводите его сюда, — тут же потребовал граф.
Еще через минуту в погруженную в вечерний сумрак столовую вошел хрупкий юноша, укутанный в длинный плащ так, что не видно было даже его носа. Голову молодого человека скрывала широкополая шляпа.
— Я — граф Трампл. Где письмо? — требовательно протягивая руку, вопросил Остин.
— Вот оно, Ваша Светлость. Мне велено дождаться ответа, — проговорил посыльный сиплым, словно простуженным голосом и протянул хозяину дома небольшой конверт.
— Хорошо, присядьте, — лорд Трампл кивнул юноше на ближайший стул и нетерпеливо взломал печать.
На аккуратно сложенном листе, который нашелся в конверте, Остин обнаружил всего четыре строки. Его сердце споткнулось и замерло в ожидании роковых слов, которые означали бы, что он больше никогда не сможет переступить порог дома, в котором живет его возлюбленная. Он поспешно приблизился к столу, на котором в начищенном серебряном подсвечнике все еще теплились две свечи.
Остин поднес письмо к свету…
«Ты от меня не сможешь ускользнуть.
Моим ты будешь до последних дней.
С любовью связан жизненный мой путь,
И кончиться он должен вместе с ней».
— Что все это значит? — граф поднял взгляд на посыльного и замер…
Юноша медленно развязал тесемки у горла и скинул плащ на стул. Затем поднял тонкие руки, обнажив изящные запястья, до этого скрытые кружевными манжетами, и стянул с головы шляпу. По узким плечам рассыпались темные волнистые локоны.
— Мирабель?! О, Господи, Мирабель!
Трампл замер, не решаясь подойти к любимой. Не решаясь прикоснуться к ней. И не находя слов, чтобы выразить охватившее его смятение. Он просто стоял, чуть покачиваясь, словно две противоположные силы тянули его вперед и отталкивали назад. Тонкий листок смялся в его чуть задрожавшей руке. Сердце… Его бедное сердце, всего пару минут назад сжатое тисками горя, сейчас, получив внезапную свободу, взорвалось бешеным ритмом.
Мирабель стояла перед ним — такая же взволнованная, с гордо приподнятым подбородком, с влажно мерцающими глазами и приоткрытыми губками, которые она время от времени чуть прикусывала, пытаясь справиться с собственной тревогой.
В ней не было ничего от коварной соблазнительницы: она была в батистовой белой рубашке, в синем камзоле мужского кроя и обтягивающих лосинах. Она не надела ни одного украшения, не положила на свое юное лицо ни грана косметики и даже не воспользовалась духами. И при этом она была так хороша, что Остин едва не застонал от желания схватить ее в свои объятия, прижать к себе вожделенное тело, унести девушку в спальню и…
Мирабель собралась с духом и прервала затянувшееся молчание:
— Да, милорд Трампл. Это я. Простите за столь поздний визит, о котором Вас никто не предупредил. Но я хотела увидеть Вас… пусть даже в последний раз. Бабушка и Ваш дядя уверяют меня, что Вы объявили о своем намерении расторгнуть нашу с Вами помолвку. Но я не готова поверить в это. Я не смогу поверить в это, пока не услышу все от Вас. Остин, скажите, Вы отказываетесь от меня?
— Отказываюсь ли я от Вас, Мирабель? Отказаться от Вас — все равно, что отказаться дышать… Я, глупец, не понимал этого в тот день, когда имел несчастье заявить, что хочу расторгнуть помолвку. Единственное, о чем я могу думать сейчас, единственное, чего боюсь, что это Вы не сможете простить мне моего малодушия и откажетесь от меня…
Остин по-прежнему не смел приблизиться к возлюбленной, которая застыла всего в паре шагов от него, сцепив руки в замок и нахмурив брови.
— Значит, Вы со своей стороны не расторгаете помолвку? — переспросила Мирабель, словно не решаясь поверить своим ушам.
— Нет. Не расторгаю. И молю Вас о том же.
Мирабель открыла рот, чтобы ответить, но вдруг пошатнулась, оступилась и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
— Простите, — еле слышно произнесла она.
Остин бросился к девушке, подхватил ее на руки и поспешил в гостиную со своей драгоценной ношей на руках. Присев на диван, потянул за сонетку. В дверях гостиной тут же возник лакей.
— Воды! — приказал граф. — Мисс Макнот нехорошо.
Лакей мгновенно подал Остину стакан воды и подкатил к дивану сервировочный столик с графином и вторым стаканом.
Трампл поднес хрустальный кубок к губам девушки:
— Сделайте хотя бы пару глотков, Мирабель. Пожалуйста.
Девушка послушно отпила немного воды и вновь прикрыла глаза, откинув голову на плечо мужчины.
— Вам лучше, Мирабель?
— Да, спасибо. Это… головокружение. Оно сейчас пройдет. Видимо, я переоценила свои силы после болезни.
— Отдохните, Мирабель. — Граф взглянул на лакея. — Прикажите подать чай и принесите нам плед. Леди нуждается в том, чтобы немного перевести дух и подкрепиться.
— Да, милорд. — Лакей вышел.
Через пару минут Трамплу подали плед, который он накинул на плечи своей возлюбленной, а еще через десять минут был сервирован чай. Все это время девушка сидела в объятиях жениха, приникнув к его плечу и не открывая глаз. Бледность, так напугавшая Остина, потихоньку сошла с ее лица. Почувствовав, что приступ слабости прошел и услышав, что прислуга удалилась, мисс Макнот зашевелилась, пытаясь отстраниться от графа, освободиться из его объятий. Мужчина на мгновение чуть крепче сжал руки, не в силах выпустить из рук ту, которую почти уже потерял…
