— Хорошо, Ваше сиятельство, я принимаю Ваши клятвы и Вашу дружбу, — нежным голоском проговорила она.
И тогда в сердце графа робкой искрой вспыхнула надежда.
— Благодарю тебя, Господи! — воскликнул он. — Благодарю Вас, мисс Макнот! — обратился он к девушке. — А теперь бегите, Вам ведь тоже необходимо отдохнуть: впереди у Вас долгая ночь возле Ваших больных подружек!
Мирабель, мягко улыбнувшись ему, сделала книксен и вышла.
Когда же мне пела она про любовь,
То песня в душе отзывалась,
Но страсти не ведала юная кровь.
Как сердце моё разрывалось!
XII Новый виток интриги
Последующие несколько вечеров стали самыми мирными и добрыми в жизни Остина за последние несколько лет. Выспавшийся и отдохнувший, окрылённый надеждой, он снова и снова ухаживал за выздоравливающими воспитанницами школы, одновременно любуясь Мирабелью, которая так же не оставляла заботами своих подопечных. Кризис в болезни маленькой Мириам миновал, девочка пошла на поправку, хотя была всё ещё очень слаба. Остальные девочки так же начали выздоравливать. Правда, заболели ещё три школьницы, которые уже до приезда доктора жаловались на плохое самочувствие. Однако больше никто из воспитанниц школы не захворал. Похоже, доктору Деркеру удалось остановить эпидемию.
Пользуясь возможностью, Трампл заводил с мисс Макнот лёгкие беседы, из которых она многое узнавала о графе, всё ещё остававшемся для неё загадочным незнакомцем. Оказалось, что Остин много путешествовал и много читал. Он знал не только свой родной язык, но также хорошо владел французским и даже немецким языком. Рассказывая о годах учёбы в университете, граф заметил, что там он изучал начала медицины, что помогло ему так своевременно вмешаться в ход событий в школе.
Граф был наблюдателен, его блестящий аналитический ум легко проницал даже самые запутанные идеи, а ироничный характер позволял с насмешкой взирать не только на мирскую суету, но и на собственную его жизнь. Вдохновлённая примером Остина, Мирабель также стала мечтать о более серьёзном образовании, чем могла получить в сиротской школе. Её живое воображение, разбуженное рассказами Трампла, рисовало ей картины путешествий и дальних стран, а врождённая любознательность побуждала задавать всё новые и новые вопросы.
Остин был очарован её интересом, её гибким и живым умом, на лету схватывавшем новые понятия и мысли. Он с удовольствием делился с девчонкой своими знаниями из области медицины, истории, естествознания и даже философии. Никогда он не думал, что женщина может быть столь талантлива и склонна к обучению. Восхищение графа не знало границ!
Эти ежедневные беседы доставляли им обоим много удовольствия и сильно сблизили их. Мирабели даже казалось, что она лучше стала понимать графа, а значит, могла бы понять и причины его поступков и страданий. Однако граф никогда не упоминал о печальных событиях своего прошлого: это была та грань, через которую он не желал переступать.
Ничто не омрачало их дружбы. Ни одного облачка не было на чистом небосклоне их отношений. Виконт фон Эссекс радовался, наблюдая за тем, как ожил и повеселел его племянник. Мудрый старик сразу заметил, что общение с Мирабелью делает его племянника счастливым, и не считал нужным препятствовать этой дружбе. К тому же, виконт был посвящён в тайну рождения Мирабель, и поэтому знал, что для дружбы молодых людей нет никаких препятствий. Антуан даже надеялся, что рано или поздно, они полюбят друг друга.
Увы! Даже умудрённый жизнью виконт не мог предположить, что беда притаилась совсем рядом. Имя ей было — мадемуазель Девернье. Эта женщина была слишком брезглива, чтобы ухаживать за больными. Тем не менее, она регулярно наведывалась в палату, оправдывая свои визиты беспокойством за воспитанниц. На самом же деле целью её визитов был граф Нортгемптонширский. Она не теряла надежды заполучить его имя, его положение и его кошелёк. Элеонора была не менее наблюдательна, чем Антуан фон Эссекс, поэтому вновь вспыхнувший взаимный интерес графа и юной Мирабель она заметила сразу.
Ни жестом, ни взглядом не позволила себе коварная женщина выдать своё недовольство. О! Она слишком хорошо владела собой, слишком хорошо умела изображать чувства, которых не испытывала. Недаром её маменька была актрисой — и небесталанной!
Сияя лучезарной улыбкой, входила мадемуазель в «больничную» палату. Ласковым голоском разговаривала с приболевшими ученицами. Таким же ласковым тоном обращалась она и к графу, и к Мирабель. Изображая заботу, она плотнее укрывала девочек, прикованных к своим кроватям, и поправляла им подушки. Только оставшись одна, давала Элеонора волю своим чувствам.
«Гадкая смазливая девчонка! — думала она о Мирабели, терзая вышитый ученицами тонкий кружевной платок. — Неужели я плохо объяснила, чем грозит тебе графское расположение! Нет, я не позволю тебе увести у меня Трампла! Он — тот породистый жеребец, на котором я с триумфом ворвусь в высший свет, посмевший отвергнуть меня и повернуться ко мне спиной! Да и ты, граф, хорош! Как низко пали твои вкусы! Засматриваться на простолюдинок? — фи! Какой моветон!»
Мадемуазель Девернье долго готовилась к своему следующему шагу, репетировала проникновенную речь и выжидала момент, когда сможет поговорить с мисс Макнот наедине. Наконец, момент настал. Мирабель, уже не устававшая, как раньше, отправилась в оранжерею, чтобы проверить, как поживают любимые цветы и саженцы, надолго лишённые её заботы и внимания. К счастью, нанятый по распоряжению графа Трампла садовник отлично справлялся со своими обязанностями, так что оранжерея встретила девушку буйным цветением и сладостным ароматом. Медленно прохаживаясь меж рядов цветущих орхидей, мисс Макнот наслаждалась яркими красками лепестков и тонкими запахами, исходившими из самой сердцевины соцветий.
Её приятное одиночество было нарушено появлением наставницы. Мадам Девернье, как и в прошлый раз, усадила девочку рядом с собой на скамью.
— Моя милая Мирабель! Я восхищаюсь твоим мужеством и самоотверженностью! Ты так добра к своим болеющим подружкам, так заботливо и преданно ухаживаешь за ними! Уверена, такая небесная доброта не может остаться без награды! — начала она разговор.
Смущённая похвалами, Мирабель потупила взор и слегка порозовела.
— О, прости, прости, я смутила тебя! — тут же воскликнула Элеонора. — Послушай, девочка. Я тоже хочу позаботиться о тебе. Хочешь, я отправлю тебя на осеннюю ярмарку в Девон вместе с наставницами? Ты этого заслужила! Думаю, наш попечитель, виконт фон Эссекс, поддержит меня. Да! Решено. Мы так и сделаем.
… Побывать на ярмарке в Девоне было заветной мечтой каждой воспитанницы этого приюта. Наставницы, регулярно посещавшие её, рассказывали о самых невероятных чудесах и развлечениях, ожидавших каждого гостя. Акробаты и фокусники, заморские звери, уличные представления и разнообразные лакомства в рассказах наставниц представлялись величайшим праздником детскому воображению.
Мирабель с затаённой надеждой взглянула на наставницу:
