– Красивая, – хрипло произношу я, ловя каждое движение Ангела. – Какая же ты красивая.
Щеки и шея Веры краснеют, глаза закатываются, и она выгибает спину, снова кончая. Я чувствую нарастающую внутри нее пульсацию, ловлю пальцами дрожь и мурашки, которые стремительно разбегаются по телу Ангела, а уже через минуту догоняю и свое собственное удовольствие, крепко вжавшись в тело Веры.
Моя голова лежит на плече Ангела, пока она рассеянно гладит меня по волосам. Мы пытаемся отдышаться, но пока безуспешно. Этот забег нас немного вымотал.
– Хочу так каждый день, – севшим голосом произношу я.
Вера усмехается.
– Ты замечательный любовник.
– Давай проведем урок голыми, – предлагаю я, поднимая голову.
Вера смеется.
– Совсем?
– Совсем. Давай, соглашайся. Наверняка у тебя такого еще не было.
Она качает головой, слегка царапая зубами губу.
– Такого точно не было.
Я выпрямляюсь, поднимаю Ангела на руки и несу к дивану в дальней части кабинета. Усаживаю на мягкую бархатную обивку и возвращаюсь к нашим брошенным вещам.
– Ты не мог бы развесить мою одежду?
Останавливаюсь у стола, выбросив презерватив в мусорную корзину.
– А разве твое платье помнется?
– Просто развесь, пожалуйста, – просит она, обнимая колени.
Я быстро расправляюсь с нашей одеждой, аккуратно развесив ее на спинке кресла, беру книгу и иду к Вере. Сажусь, облокотившись о широкий подлокотник и, широко разведя ноги, притягиваю Ангела спиной к себе. Открываю перед нами книгу и медленно начинаю читать. Вера смеется.
– Когда ты успел купить эту книгу?
– Пока ты болела. Я решил, что должен поразить тебя своими знаниями.
– У тебя хорошо получается. Вот здесь ударение неправильное. Давай еще раз с начала предложения.
Я читаю, а Вера периодически поправляет меня, подсказывает. И мне хорошо. Так хорошо, как не было уже давно. Кажется, что слова запоминаются быстрее и все проблемы, которые были в моей жизни, отошли на второй, а то и третий план, и теперь все, что меня заботит, – это…
– Ты голодна?
– Съела бы что-нибудь.
– Подождешь меня здесь? Я быстро.
– Прямо в таком виде?
– Нет, надену носки.
Вера заливисто смеется, пока я пытаюсь запрыгнуть в джинсы без боксеров. Хрен я их сегодня надену, тот раунд точно не был последним, ведь я чертовски изголодался по Вере. Укрываю ее тонким пледом и бегу на кухню за едой. Таня любезно складывает на поднос закуски, ставит стаканы с компотом, и я несусь назад. Открываю дверь в кабинет и застываю. Вера сидит на диване, сжавшись и так плотно обмотавшись пледом, что я могу видеть, как ее пальцы впиваются в ткань. Немного поодаль от нее стоит мой отец и хмуро смотрит на меня.
– Ты что здесь делаешь? – резко спрашиваю я, проходя мимо него.
Ставлю поднос на стол и перемещаюсь так, чтобы закрыть собой Веру.
– Вот зашел проверить, как проходят уроки. Как посмотрю, довольно плодотворно. – Он пытается выглянуть из-за моего плеча, но я делаю шаг в сторону, чтобы перекрыть отцу обзор. – Вера Архиповна, надеюсь, мы с вами поняли друг друга?
– О чем ты? – нахмурившись, спрашиваю отца.
– О твоих занятиях. Вера Архиповна больше с нами не сотрудничает, – поясняет он на английском.
– Какого хера?! – рычу я.
– Я предупреждал тебя. Точнее, пытался, но ты меня не услышал. Конец разговора. Ты идешь на курсы, а то с преподавателями у тебя не складывается. Точнее, складывается, но не в ту сторону.
Отец разворачивается и сваливает из кабинета. Я заряжаю кулаком в стол, а потом резко разворачиваюсь, когда Вера, прошмыгнув мимо меня, кидается к своим вещам на кресле. Она хватает бюстгальтер, а я – Ангела за руку.
– Эй, эй, – произношу успокаивающим голосом. – Ну что ты сразу так реагируешь? Он – придурок, и не ему решать, когда закончатся эти занятия.
Я пытаюсь притянуть Веру к себе, но она выворачивается и натягивает бюстгальтер, а за ним и трусики.
– Ангел, остановись, – прошу я, но она снова выдергивает руку из моей хватки.
Ее щеки горят красным, а руки трясутся.
– Я не выпущу тебя, – безапелляционно заявляю я.
Вера хватает платье со спинки кресла и быстро его надевает. Дрожащими пальцами поправляет поясок, а потом – прическу.
– Это правда, Тимур?
– Что?
– То, что сказал твой отец. Что я уже третий преподаватель.
– Вера…
– Правда или нет? – практически выкрикивает она.
– Откуда мне было знать, что появишься ты? – я тоже повышаю голос, вся эта ситуация раздражает меня. Я злюсь на отца, готов лютовать, но никак не могу остановиться, чтобы не выплеснуть эту ярость на Веру. – И вообще, тебе ли предъявлять мне претензии?! Ты вообще-то замужем!
Она вскидывает на меня взгляд, полный то ли ненависти, то ли сомнения. Не ожидала, что из моего рта вырвется такое. Что уж говорить, я и сам себя застал врасплох.
– Вера, – спокойнее зову я, протягивая руку, но она отскакивает.
– Ты прав, – шепчет она. – Ты во всем прав. А я дура.
– Ты не дура, и я неправ, – подскакиваю к ней и, схватив за плечи, прижимаю к себе, преодолевая ее сопротивление. Целую в макушку, заставляя перестать трепыхаться в моих руках и наконец остановиться. – Ты не дура, – повторяю снова. – Прости за эти слова. Чтобы не было недомолвок, да, я спал с предыдущими, но только для того, чтобы выжить их отсюда, потому что хотел позлить отца. А потом появилась ты. Совсем другая. Ты мне нравишься, Вера. По-настоящему.
Я произношу признание короткими предложениями, потому что подбираю слова на русском. Ломаю язык, но продираюсь сквозь эти дебри. Мне хочется тараторить на шведском, чтобы высказать все, что я сейчас чувствую, но ведь тогда Вера не поймет. А я хочу, чтобы смысл каждого произнесенного мной слова достиг ее ушей и разума. Чтобы она услышала то, что я хочу сказать, осознала это и поверила мне, а не моему мудаку отцу.
– Не уходи.
– Я должна, – тише и спокойнее произносит Вера. Я заключаю ее лицо в ладони и поднимаю голову, заставляя посмотреть на меня. В глазах Ангела стоят слезы. – Это такой позор, Тимур. Я еще никогда…
Я наклоняюсь и шепчу в ее губы:
– Знаю, я такой единственный в твоей жизни.
Медленно и нежно целую Веру, не давая ей опомниться. Хочу, чтобы она забыла все, что произошло после того, как я вышел из кабинета. Чуть позже я разберусь с отцом, а сейчас надо убедить моего Ангела, что для нас ничего не поменялось. Наоборот, все только начинается.
