Неожиданно девушка откинула назад голову и расхохоталась.
— Ладно, Дональд, — сдалась она, — вы победили. Я в самом
деле выжала Бернис до самого конца, как лимон.
— И что же вы узнали? — спросил я.
— Не уверена, правильно ли будет, если я расскажу все вам.
Кое-что из этого не подлежит огласке. О некоторых вещах ей не положено было
рассказывать.
— Я это знаю, — подтвердил я, — это те вещи, о которых она
подслушала по телефону.
— Дональд, вы ставите меня в затруднительное положение.
— Что бы вы предпочли, — предложил я, — составить со мной
одну команду, работать вместе над расследованием дела и обмениваться
информацией или утаивать ее от меня и заставить меня делать то же самое в
отношении вас?
— Я.., о, Дональд, неужели вы разрешите мне работать с вами
над расследованием дела?
— Да, в том случае, если вам стала известна стоящая
информация, — предупредил я ее. — Как долго продолжалось все между Эвелин Эллис
и Стэндли Даунером?
— Никто не знает, — ответила она, — но началось это явно
задолго до того, как она приехала в отель. Она снимала в Лос-Анджелесе квартиру
под именем Эвелин Эллис. Примерно недель шесть тому назад она появилась здесь и
зарегистрировалась в отеле уже как Беверли Кеттл. Она держала за собой номер в
отеле, оплачивая его помесячно, но часто вылетала в Лос-Анджелес и затем
прилетала обратно.
Как я сказала, в Лос-Анджелесе она держала квартиру на имя
Эвелин Эллис. Она жила, используя два имени, так что, когда исчезала Эвелин
Эллис, то здесь появлялась Беверли Кеттл.
— Кто знал об этом? — спросил я.
— Очевидно, только Стэндли Даунер. Обычно он, когда она
приезжала в Сан-Франциско, звонил ей по междугородному телефону пять или шесть
раз в день.
Но каким-то образом об этом разузнала подружка Стэндли
Даунера, некая девица по имени Хейзл. Она приезжала сюда, и, как я догадываюсь,
между ними произошла ужасная сцена. Один из соседей Эвелин Эллис жаловался
дежурному портье. Во время ссоры они обзывали друг друга самыми мерзкими
словами.
— Какими именно словами?
— Мерзкими: потаскуха, сука и.., о, Дональд, вы же знаете,
каковы женщины, когда они сцепятся друг с другом. Они не стесняются в
выражениях.
— Хорошо, — примирительно заметил я, — оставим пока в покое
лексикон ругающихся женщин. Как насчет самого убийства?
— Знаете ли, я думаю, что, когда Стэндли Даунер приехал в
отель, он первым долгом позвонил ей и она, должно быть, поднялась к нему наверх
и затем.., я думаю, что именно тогда они обнаружили, что что-то неладное
произошло с сундуком или с чем-то еще.
— Когда они начали звонить из отеля? — спросил я.
— Никто из них и не пытался сделать это. И в номере-люкс и в
ее комнате царила полнейшая тишина.
— Но он же позвонил ей, когда появился в отеле?
— После того, как поднялся в свой номер-люкс. Он сразу же
позвонил ей.
— И вы считаете, что она поднялась к нему?
— Я знаю, что она поднялась к нему, поскольку кто-то
позвонил в номер-люкс из города и на этот звонок ответил голос Эвелин.
— Вы знаете, кто звонил из города?
— Нет, на линии слышался мужской голос. Как только он
сказал, что хочет говорить со Стэндли, Эвелин тут же передала ему трубку.
— И о чем был разговор? Она покачала головой.
— У Берни не было времени слушать их. В этот час в отель
поступало много звонков, и ей пришлось работать не покладая рук.
— Так что никак нельзя было выяснить, кто же это звонил из
города?
— Никак.
— Полиция беседовала с Берни?
— Пока нет.
Я вынул из кармана бумажник и вытащил из него купюру в
двадцать долларов.
— Эрнестин, — обратился я к ней, — в этом деле вам предстоит
понести некоторые расходы. Мне бы хотелось получить список телефонных номеров,
по которым в последние несколько дней звонила Эвелин Эллис. Мне особенно
интересно было бы знать, обращалась ли она по каким-либо делам в фотокомпанию
“Хэппи Деиз”, а также, в какой степени она помешана на фотографировании.
— Это имеет какое-нибудь значение? Я имею в виду для
расследования дела об убийстве?
— Возможно, это будет иметь немаловажное значение. Как вы
считаете, вы можете выяснить все это для меня?
— Не исключено, — заверила она меня, — но, Дональд, каким
образом вы узнали все эти вещи обо мне, о моем характере? Неужели я такая простушка?
— Вы не простушка, — возразил я, — как раз наоборот,
присущая вам скрытность подсказала мне, что у вас глубокая натура, что вы по
природе правдивый и лояльный человек и довольно одинокий.
— Дональд, вы стремитесь щадить мое самолюбие.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я не пользуюсь успехом у мужчин, — пояснила она. — Я знаю
это, и вы достаточно умны, чтобы понять это. Вы также достаточно умны для того,
чтобы характеризовать такую девушку, как я, таким образом, что она начинает
выглядеть привлекательной. Я толком не знаю, почему в качестве соседок по общей
квартире я выбираю красивых женщин, но именно так я всегда и поступаю. Думаю,
что это потому, что мне свойственен комплекс неполноценности или что-то в этом
роде.
Возьмите для примера Берни. Она уходит на свидания почти
каждый вечер. У нее нет постоянного дружка. Она непостоянна в любви и водит
мужчин за нос. Они просто без ума от нее.
Ее вполне устраивает то, что с ней в одной квартире живу я,
поскольку она ходит на свидания, а все основные заботы по ведению хозяйства в
доме лежат на моих плечах. Но мне тоже нравится жить вместе с ней, так как в
начале вечера, когда она переодевается для своих свиданий, мне удается выпытать
у нее всю подноготную. Я заставляю ее рассказывать мне со всеми подробностями о
том, где она была прошлой ночью, чем она занималась, о чем разговаривала, о
том, как к ней пристают парни, словом — обо всем.
Я выкачиваю из нее все, что касается ее работы, того, чем
она занималась в течение дня. Она делится со мной всеми слухами, которыми полон
отель и.., другая, менее терпеливая девушка выгнала бы меня в три шеи. Однако
Берни — замечательная компаньонка. Она — очень понимающий человек и, честно
говоря, Дональд, я думаю, что она понимает мою натуру и знает, что я страдаю от
какого-то глубокого чувства безысходности. Я не могу жить так, как мне хотелось
бы, и поэтому я живу какой-то чужой жизнью.
— Эрнестин, какая у вас работа, чем вы занимаетесь? —
спросил я.
