Но случай играл против него…
* * *
Сильно неудовлетворённый результатами дня герцог едва не поругался с бароном, который также был не в лучшем расположении духа. Пока герцог строил новые планы отлова Эжена и пытался даже что-то для этого сделать, барон предпринял новую прогулку в леса Шероль. За ужином прямо в присутствии маркиза де Рельгро Парадесс потребовал помощи:
– Ваша Светлость, я не понимаю вашего невнимания к беглецам. Или, быть может, они больше вас они не интересуют? Не забывайте, среди них есть и один из Лаганов.
– Два, вы хотели сказать, – ядовито заметил герцог.
– Верно, два! – тут же приободрился барон, – Что толку носиться по Рунду в поисках одного проходимца, если можно поймать сразу двух?! Тем более что, кажется, это сделать легче!
– Вот как? – искренне удивился герцог, – Это что-то новое. Прочесать леса Шероль легче, чем этот паршивый городишко?! Или я чего-то не знаю?
– Подумайте сами, чем вы тут занимаетесь? Ищите оборванца среди оборванцев. Не похоже ли это на поиск иглы в стогу сена? – голос барона тоже звучал ядовито, хоть он и честно старался держать себя в руках, – В то же время найти гораздо большую компанию в гораздо менее многолюдном месте, не легче ли?
– И вы их уже нашли, не так ли? – зло усмехнулся Его Светлость.
При таких словах герцога барон едва не сорвался, но пусть и с трудом, он всё-таки сдержал уже готовое сорваться с его уст ругательство:
– Найду, если вы, Ваша Светлость, и вы, Ваше Сиятельство – барон обратился в маркизу, – Если вы оба поможете мне людьми и… было бы хорошо найти человека, хорошо знающего лес.
Герцог задумался на пару секунд и вдруг кивнул, после чего развернулся к маркизу:
– Барон прав. За вами, сударь, проводник.
– Но, господа, неужели нет никакой надежды на то, что Антуан даст о себе знать? – невольно сморщился маркиз.
– Есть такая надежда, но что вас смущает, сударь? – усмехнулся герцог, – Или вам уже не так сильно хочется увидеть свою блондинку?
– Дело в её опекуне, господа, – и маркиз густо покраснел.
– Это вы о Геньи?
– Да, о нём.
– Но вы же говорили, что он какой-то лесной бродяга. Почему вдруг решили назвать его опекуном? – фыркнул герцог и тут же ухватился за эту мысль, – А ведь и правда! Графиня де Шероль сирота, верно? Тогда у неё должен быть законный опекун! Кто же это? Расскажите нам про этого человека!
В ответ Маркиз сокрушённо повёл головой:
– Это сложный вопрос…
– Что здесь сложного? Просто назовите имя! – герцога искренне удивило замешательство маркиза.
– Дело в том, что согласно завещанию покойного графа Оноре де Шероль, отца графини Анны, опекуном назван его старший брат Рене граф де Шероль. Но этот человек уже много лет живёт за границей, даже не знаю где именно. Умирая, отец Анны сковал дочь клятвой не покидать Шероль до достижения ею возраста двадцати одного года. Он был странно уверен, что к этому времени она и так найдёт мужа. Когда это случится, этот таинственный Рене де Шероль соизволит появиться во Фрагии и передать избраннику Анны права на Шероль.
– Права на Шероль? А сам он тогда с чем останется? – удивился барон.
Маркиз лишь неопределённо развёл руки:
– Этот человек очень давно не появлялся во Фрагии. Возможно, он уже обзавёлся иной собственностью и даже новым титулом. Это всё, что я могу рассказать вам о нём. Вы спросили. Я ответил.
– Ладно. Это уже неплохо. Значит никакого противодействия со стороны сильных мира сего не предвидится, – герцог выразил некоторое удовлетворение.
– Если даже и так… Одного Геньи может оказаться достаточно, – фыркнул маркиз, – Пусть формально он и не опекун Анны, но на деле это всё-таки именно так. И это проблема. Вы не знаете этого человека, а вся округа знает. Хоть он уже и стар, я уверен, что здесь невозможно найти человека, который бы пожелал перейти ему дорогу.
– История становится всё более увлекательной, но всё-таки постарайтесь найти проводника! – герцог веско ударил ладонью по столу, – Завтра мы с вами присоединимся к барону.
– Я рад, что мы, наконец-то, смогли друг друга понять, – и барон даже счёл возможным поклониться герцогу, – А этот Ровиньоль…
– Сам залетит в мои сети, – усмехнулся герцог, – Маркиз, вы говорите, что когда-то он был без памяти влюблен в вашу сестру?
– Я говорю?! Позвольте, вы станете утверждать, что узнали это от меня?
– Превосходно, – рассмеялся герцог, – Вы только что это сказали. Вот здесь-то я и выставлю свой капкан.
– Ваша Светлость, позвольте заменить, Эжен мало похож на обычную мышь, – нахмурился барон, – Я не думаю…
Но при этих словах барона герцог вдруг залился смехом.
– Милорд!? Что смешного я сказал? – не понял и потому едва не оскорбился барон.
– Мышь… Превосходно, барон! – герцог веско кивнул и честно постарался стать серьёзным, – Продолжайте, прошу вас!
– Я только хотел сказать, что это потребует несколько ваших людей… Не лучше ли было бы…
– Я вас не обижу, – герцог решил, что уже понял, о чем идёт речь, – Мы в одной упряжке, не так ли, господа, и одно дело не важнее другого.
– Позвольте, но согласиться… – всё-таки рискнул возразить барон.
– Ваша Светлость, – маркиз перебил барона, – Я вас прошу, не впутывайте в это дело мою сестру.
– Маркиза очень умная женщина, и правильно рассудила, решив не мешать нам. Чем меньше она будет знать, тем лучше. Мои люди станут только следить за ней, это никак её не заденет.
– Ошибаетесь, милорд. Она очень своенравна, и если это ей не понравится, а я уверен, так оно и случится, то она может организовать большой скандал.
– Да?! В самом деле?! Она не показалась мне истеричкой, – и на том герцог закрыл разговор.
Чуть позже, оказавшись наедине, барон посоветовал маркизу ничего не говорить, ни о чём не предупреждать сестру, с чем маркиз не мог не согласиться.
– Герцог чертовский упрям, – усмехнулся барон.
«Упрямее ли Эмилии?» – покачал головой раздосадованный маркиз.
* * *
Уже поздний вечер. За окном темно. Снова праиэры и Горрадо вызваны к Его Светлости. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, в чём дело – все подушки вспороты, одеяло разрезано на длинные аккуратные полосы, та же участь постигла и полог кровати. В довершение этой картины над изголовьем обои были порезаны буквой «Р».
– И как это понять?! – от голоса герцога веяло адским холодом.
Лицо Ламороу стало пунцовым:
– У дверей вашей комнаты постоянно стоит часовой, – едва ли не проскулили он.
