Я протиснулась в свою комнату и схватила сумочку под насмешливым взглядом Роберта.
– Что? – не выдержала я, ощущая каждым дюймом кожи его взгляд.
– Забавная ты, сестренка. Только и всего.
Роберт сложил руки под внушительной грудью.
– Кажется, на правах старшего брата я должен показать тебе город, так?
Я смерила его взглядом.
– Что? Ты серьезно?
Парень оперся плечом на дверной косяк. Черт бы побрал его идеальную фигуру с прокачанным прессом и кучей татуировок! Брат будто прочитал мои мысли, проведя большим пальцем по резинке шорт, сидящих неприлично низко.
– «Hell is empty and all devils are here…»
– Что?
Роберт громко рассмеялся.
– Тебя заело? Смени граммофонную пластинку! Это всего лишь Шекспир, неуч-Кассандра. «Ад пуст, все бесы здесь…»
Парень развернулся, демонстрируя мне свою спину, с наколотыми крыльями на лопатках. Только вверх на шею взметаются чернильные языки пламени. Крылья в огне.
– Это всего лишь Шекспир… – повторил Роб. – Шекспир и моя татуировка в низу живота, – он обернулся, смеясь. – Удивлен, что ты не заметила эту надпись, когда отсасывала мне.
– Заметила.
Я прошла мимо него, толкая плечом зарвавшегося засранца.
– Заметила. Но не смогла прочитать. Я же неуч!
* * *
Мартин терпеливо дожидался меня внизу. Сегодня он сам сел за руль внедорожника, не пользуясь услугами водителя.
Несмотря на ранний час, Нью-Йорк уже кипел жизнью. Я приоткрыла окно автомобиля, чтобы шум города ворвался в салон автомобиля и потеснил прочь негативные мысли.
В небольшом ресторанчике, куда привез нас Мартин Пирсман, его хорошо знали. Официант без лишних слов поставил перед ним чашку кофе и терпеливо дожидался, пока мы сделаем остальной заказ.
– Что предпочитаешь на завтрак?
Я пробежалась взглядом по строкам в меню. От цен меня начало слегка подташнивать. Мартин верно истолковал мое затянувшееся молчание.
– Нули – это не твоя забота, Кэс. Просто закажи то, что ты обычно ешь на завтрак.
Я захлопнула меню, убирая в сторону.
– Не думаю, что здесь подают тосты с арахисовой пастой за 1,99$, купленной на распродаже в супермаркете.
Мартин натянуто улыбнулся официанту:
– Легкий завтрак для мисс. И принесите что-нибудь с арахисовой пастой…
Мартин подтянул вверх рукава своего безупречного костюма, пристально глядя на меня. Усмехается.
– Тебе девятнадцать. Ты, вне всяких сомнений, моя дочь. А я даже не знаю, с какой стороны к тебе подступиться.
Я сглотнула комок в горле.
– Я не хочу стеснять вас и вашу семью, Мартин. Я была против затеи мамы. Но я не могла оставить ее одну с больным сердцем.
По лицу моего отца пронеслась легкая тень, словно он что-то знал, но не хотел мне об этом говорить.
– Ты меня не стесняешь, Кассандра. Если ты заметила, у меня вместительный дом.
– Я говорю не про дом, Мартин!
Почему-то говорить с Робом мне невероятно сложно. А с Мартином – намного проще. Я, конечно, нервничала, чувствуя себя не в своей тарелке, но все же мой язык не немел и не прилипал к небу.
– Я имею в виду целиком вашу жизнь. Как только мама поправится, я заберу ее. Пусть даже силой. Мы больше никогда не появимся рядом с вами и вашей семьей!
Мартин грустно улыбнулся:
– Похоже, я преуспел во всем, кроме того, что касается семьи. Я так и не научился находить общий язык с сыном, и объявившаяся дочь заявляет о желании убраться как можно дальше.
Мартин ненадолго замолчал, потому что официант расставил перед нами тарелки с салатом и воздушным омлетом, пахнущим очень аппетитно.
– Приятного аппетита, Кассандра.
Я ненадолго отвлеклась на еду, но все время чувствовала на себе изучающий взгляд Мартина.
– Гадаете, принесу ли я вам столько же неприятностей, как визит моей мамы? – решилась прямо спросить я.
– Отчасти, – не стал увиливать от ответа Мартин. – Но в основном думаю о том, что не знаю тебя. А хотелось бы. У нас с Анной всего один ребенок. Больше не получается. Выкидыши на разных стадиях.
– Мне жаль. Но у вас есть хотя бы один родной ребенок.
– Два, – возражает Мартин, имея в виду меня.
– Нет. Один. У вас с Анной один ребенок. Я просто приплелась сбоку, – усмехнулась. – Нежеланный элемент в вашей семье.
– Я извиняюсь за поведение Роба. Он всегда был сложным подростком. Кажется, что с возрастом он ничуть не изменился. Все тот же бунтарь, имеющий на все свою собственную точку зрения.
Меня так и подмывало спросить, не пошутил ли Роб, говоря о суициде. Но я понимала, что еще не время для подобных откровений.
– Я хотела бы навестить маму в больнице, – решила сменить тему для разговора.
– Конечно, – согласился отец. – Я отвезу тебя. И позволь спросить, ты нигде не учишься?
– Это не ваша забота, Мартин.
– Я понимаю, что наша первая встреча вышла не самой приятной, Кэс. Но прошу не воспринимать меня в штыки. Поначалу я, признаться честно, настороженно отнесся к твоему появлению. Но глядя на тебя, я понимаю, что ты не планируешь ничего дурного. Ты просто сильно любишь свою маму и последовала за ней.
– Люблю. А вот вы, похоже, ошибаетесь на ее счет.
Я поспешно расправилась с завтраком и попросила прошения, убегая в дамскую комнату. Так я давал понять, что неприятный разговор окончен.
Мне не хотелось слышать ни одного гнусного слова в адрес своей мамы. Потому что я была уверена, что все они лживые.
* * *
В больнице ничего не изменилось. Мама все так же лежала, не приходя в сознание. Я поцеловала побледневшее, заострившееся лицо и погладила волосы с редкой проседью.
Мартин находился где-то позади, не вмешиваясь, но и не уходя.
– Что говорят врачи? – спросила я, сглатывая комок в горле.
Отец красноречиво промолчал. Я повторила вопрос, глядя ему в глаза. Он вздохнул тяжело:
– Твоя мама полностью парализована. Ее жизнь поддерживают только аппараты искусственной вентиляции легких и все остальное оборудование, Кэс. Я не сказал об этом тебе вчера. Но твоя мама впала в кому из-за обширного кровоизлияния в мозг.
Мартин снова сделал паузу, добавив:
– У нее были проблемы со здоровьем. Но не с сердцем, как ты думала. Вернее, не только с сердцем. Врачи провели обследование и выявили, опухоль головного мозга. Кровоизлияние внутри новообразований.
