Его пронзительный взгляд впился в меня, сердитый голос напоминал болезненный скрежет:
– Ты понятия не имеешь, о чем меня просишь.
– Я прошу только тебя.
– Я не позволю тебе меня бросить, черт возьми.
Мое горло сжалось от волнения, мне трудно было произносить эти слова.
– Может, я и не захочу тебя бросать.
В его глазах вспыхнуло мучительное отчаяние.
– Можешь гарантировать? Я не позволю тебе бросить меня, а ты непременно захочешь попробовать это сделать. Тебе будет трудно со мной, ты разочаруешься и рано или поздно скажешь, что с тебя довольно, что ты сыта мною по горло!
Тряхнув головой, я сбросила блузку на пол, затем стянула юбку и перешагнула через нее. Дрожа каждой клеточкой своего тела, я стояла в одном простом хлопчатобумажном лифчике и трусиках, чувствуя, как судорожно поднимается и опускается моя грудь.
– Я никогда не смогу насытиться тобой, никогда.
Поначалу казалось, что он меня не слышит, мои слова не производили на него никакого впечатления. Я думала, что сейчас умру от разочарования и страха.
А затем низкий, голодный рык вырвался из его горла. Я затаила дыхание.
Он пристально смотрел на меня, стоя в боевой стойке совершенно неподвижно, в своих штанах на кулиске, ноги напряжены, в глазах горит желание. Его широкие плечи чуть вздрагивали в такт дыханию, руки, опущенные по бокам, сжались в кулаки. Его глубокий, с хрипотцой голос царапал мне душу.
– Тогда иди сюда, ко мне.
Эта команда прозвучала так неожиданно, что у меня начали подгибаться колени. Я горела желанием выполнить ее, но почему-то не могла двинуть и пальцем.
Я чувствовала себя сейчас кучей самых разных органов и клеток, изо всех сил пытающихся сложиться во что-то целое. Сердце билось, как сумасшедшее… я вся покрылась потом…
Кончики моих нервов дрожали от невероятного напряжении. Кажется, я не могла дышать.
Мое тело хотело только одного, но, кажется, слишком перевозбудилось для того, чтобы я могла чувствовать себя единым целым.
Когда я, наконец, едва дыша, собралась со всеми своими органами, то почувствовала себя невероятно живой и в то же время свободной, когда мы – я, мое сердце, мои кости и моя кожа – наконец-то сделали первый шаг.
Горячечное возбуждение пожирало меня изнутри, пока я проделывала этот бесконечно долгий путь.
Дыхание Ремингтона участилось. С каждым моим будоражащим нервы шагом его мощная грудь поднималась и опускалась все более бурно. Мой пульс все сильнее бился в висках, и жар взгляда Реми все глубже проникал в меня.
Я вся горела и плавилась, соски пульсировали, их затвердевшие кончики болезненно упирались в хлопковую ткань лифчика. Они жаждали его прикосновений и ласк, и каждая клеточка моего тела молила о любви.
Остановившись в шаге от Реми, я едва могла дышать из-за аромата его мыла, буквально дурманящего мой разум. Он зарылся пальцами в моих волосах, а потом запрокинул мне голову назад и с тихим стоном уткнулся носом в шею. Его шумный, глубокий вдох заставил меня дрожать, когда я проделала то же самое, втягивая в себя малейшие оттенки его аромата – аромата сильного мужского тела. Я почувствовала, как его язык скользит, оставляя на шее влажную дорожку, а рука обвивает мою талию и с силой прижимает к твердому мощному телу.
– Моя, – прошептал он.
Вожделение и любовь заставили меня позабыть обо всем.
– Да, да, Ремингтон, да, – прошептала я.
Запутавшись пальцами в его волосах, я порывисто прижалась грудью к его груди и с нетерпением потерла свои саднящие соски о его ребра. Я жадно притянула к себе его голову, пока он продолжал вдыхать мой запах глубокими, какими-то отчаянными вдохами, и все мое тело сотрясалось от наслаждения.
Он обхватил мое лицо своими жесткими руками, Я чувствовала его тяжелое дыхание, его язык, с жадностью скользящий вдоль шеи, по щеке, по складке моих губ. Мне было мокро и жарко, я вся горела…
Его язык исследовал мои губы, затем он обхватил их всем ртом, покусывая мою нижнюю губу и заставляя приоткрыть рот. Тихий всхлип вырвался из моего горла, заглушив звук, с которым Реми жадно поцеловал меня, чтобы попробовать на вкус, такую влажную, горячую и голодную. Я мгновенно ответила ему, нетерпеливо и страстно, и наши языки сплелись в горячечном безумии влаги и стонов.
Мое тело плавилось, растекалось по его твердым мышцам, и только сильная рука, обнимающая меня за талию, позволяла мне удержаться на ногах. Не знаю, кто из нас представляет опасность друг для друга – он или я. Понимаю только лишь одно: происходящее между нами так же неизбежно, как приближающееся цунами, и мы не в силах ничего остановить, а можем лишь приготовиться к главному плаванию своей жизни.
Мы пробовали друг друга на вкус, и я так хотела выпить его, что он мог бы поить меня своими поцелуями всю ночь, но я все равно умирала бы от жажды. Он удерживал мои волосы в кулаке, словно опасаясь, что я могу отстраниться от его восхитительного рта, а я безумно боялась, что все это – всего лишь чудесный сон, и тоже обнимала его голову обеими руками. Я твердо знала: даже если в отеле начнется пожар, если армия сумасшедших фанатов ворвется сюда или сам Скорпион войдет в эту спальню, я все равно ни за что не позволю Ремингтону Тейту оторвать от меня свои губы.
Влажный жар его поцелуев освободил меня, и я парила в невесомости, растворялась в нем, посасывая его язык и наслаждаясь тем, как Ремингтон стонет вместе со мной, пытаясь протолкнуть его как можно глубже, отдать мне как можно больше себя.
Его нетерпение нарастало. Среди звуков влажных поцелуев, эхом отдающихся в комнате, я услышала шорох – он сбросил на пол свои штаны, льняная ткань лужицей растеклась у наших ног, а мышцы его рук, сжимающих меня, вздулись. Он засунул большие пальцы между чашечками моего лифчика и дернул в разные стороны. Мои груди свободно подпрыгнули, а разорванный лифчик упал на пол.
Я никогда еще не чувствовала себя такой желанной, как в тот миг, когда он обхватил мои груди своими большими руками и приподнял их, чтобы прижаться к ним губами. Он ласкал языком мои соски, сначала один, потом другой, обхватывал мягкие округлости ладонями, задевая и царапая их напряженные кончики. Я не могла сдержать стона, когда он вновь поцеловал меня, и я почувствовала себя такой голодной и нетерпеливой, что меня начала бить дрожь.
И снова звучали поцелуи, эхом отдающиеся в огромном номере. Продолжая сжимать мою грудь, он просунул другую руку мне между ног, обхватывая чувствительную плоть под трусиками. Основанием ладони, а затем большим пальцем он нежно провел вдоль моих влажных потаенных складок. Дрожь предвкушения пронзила мое лоно.
Прервав ненадолго поцелуй, он прижался лбом к моему лбу и посмотрел вниз, где его рука двигалась под моими белыми хлопковыми трусиками. Мы оба задыхались, и я никак не ожидала услышать его голос, гортанный и грубый, когда он обдал горячим дыханием мое лицо:
