Себастьян почувствовал сопротивление с ее стороны и понял, что она стоит, изогнувшись дугой, так как он почти перекинул ее через свою руку и прижался бедрами к ее бедрам. Он наконец оторвался от ее губ. Аннабель приоткрыла глаза, посмотрев на него из-под полуприкрытых век, ее кудри растрепались от его рук, перебирающих пряди. Он заметил свою перчатку, небрежно брошенную в снег.
– Аннабель… – пробормотал он.
При этих словах она слабо улыбнулась.
– Монтгомери.
Ему нравилось слышать свое имя, звучащее в ее устах так нежно и с хрипотцой. Он снова потянулся к ее лицу, проведя большим пальцем по нижней губе, и в ответ она поцеловала подушечку, так просто и естественно, будто это было самой привычной лаской. Будто они делали так сотни раз раньше и будут делать это еще тысячу.
Возникшая в душе тревога охладила его пыл. Он опустил руку. Поднял перчатку и принялся расхаживать взад-вперед.
Аннабель была как во сне, она завороженно смотрела на его руки – одну голую, другую в перчатке, – сцепленные за спиной. Мир вокруг нее стал необычайно ярким, зелень и белизна сверкали под голубым небом. Ей казалось, она вот-вот упадет, и жаждала опереться на него. Опереться на сильные плечи, которые казались теперь самым подходящим местом для ее рук.
Аннабель не сомкнула глаз всю ночь. Снова и снова прокручивала в голове их свидание в алькове, вспоминала каждый звук и прикосновение и решила не принимать приглашение, избегать герцога. Однако с таким же успехом она могла бы решить не дышать. Стоило ей увидеть его в музыкальном салоне, как ноги сами понесли ее ко входу в лабиринт ровно в два часа.
Монтгомери повернулся к ней, на лице его была написана решимость.
– Аннабель. Конечно, мы знакомы не так давно, если просто считать дни. И все же… Конечно, вы должны знать… Как сильно вы занимаете мои мысли.
Он покачал головой, подумав, снял шляпу и в растерянности провел рукой по волосам, взъерошив короткие пряди.
– Могу сказать, что я и в самом деле постоянно ищу вашего общества и у меня есть основания надеяться, что вы ответите на мои чувства. – Монтгомери подошел ближе и взял ее за руку, его обычно холодный расчетливый взгляд был мягким и теплым, как дым.
Ее сердце бешено заколотилось. Куда он клонит?
– Аннабель, я бы хотел…
Вдруг он насторожился и вскинул голову, как хищник, почуявший запах добычи.
Теперь и она услышала шуршание гравия. Кто-то быстро шел, приближаясь к лабиринту.
Брови Монтгомери зловеще сдвинулись, и он отошел от нее.
– Ваша светлость!
Рэмси ворвался в лабиринт, лицо его было красным, дыхание прерывистым. Его обычно безукоризненно расчесанные на прямой пробор каштановые волосы были всклокочены.
По шее Аннабель побежали мурашки.
– Надеюсь, известие важное, Рэмси. – Голос Монтгомери был холоден. Настолько, что способен был заморозить бедного камердинера до следующей зимы.
Слуга вздрогнул.
– Полагаю, так, ваша светлость. – Его глаза нервно метались между герцогом и Аннабель.
Девушка плотнее запахнула шаль на плечах.
– Я вернусь в дом, – сказала она, внезапно осознав, что ее прическа и одежда в беспорядке.
И, не дожидаясь ответа Монтгомери, быстро обогнула живую изгородь и вышла на главную тропинку. Голос Рэмси отчетливо раздавался в послеполуденной тишине.
– Ваша светлость, ваш брат, лорд Деверо, исчез.
Глава 17
После сообщения Рэмси воцарилась полная тишина. В голове Себастьяна было пусто, словно он не уловил сути сказанного. Затем слова обрели смысл, и тогда в его сердце будто вонзился острый нож.
– Его похитили?
– Не похоже, – быстро ответил Рэмси. – Кажется, его светлость оставил записку.
Герцог уже шагал по главной аллее.
Аннабель обернулась, тревожные глаза на ее бледном лице казались огромными.
– Вы все слышали? – спросил Монтгомери, не сбавляя шага.
– Да, – ответила она, – я не могла не услышать.
Разумеется. Ведь взволнованный Рэмси говорил слишком громко.
– Идемте.
У Себастьяна мелькнула догадка, что и Аннабель, и Рэмси приходится бежать, чтобы поспевать за ним. Ради девушки он сбавил шаг, но мысли гнали его вперед.
– Где его личный охранник?
– Я попросил его подождать в кабинете на первом этаже, ваша светлость, – задыхаясь, ответил Рэмси.
Издалека они увидели, что терраса и сад заполнены гостями. Они разгуливали парами или собирались целыми компаниями. Их любопытные взгляды были устремлены в сторону герцога и, казалось, тянулись к нему, словно щупальца.
Себастьян резко повернул к черному входу в восточном крыле.
– Еще что-нибудь известно?
– Нет, ваша светлость, – ответил Рэмси. – Я сразу же кинулся разыскивать вас.
– Ты все сделал правильно, – успокоил его Себастьян, проскользнув через заднюю дверь в тускло освещенный коридор.
Две служанки в белых чепцах застыли на месте, изумленно выпучив глаза, будто увидели призрак, когда хозяин стремительно пролетел мимо них.
Если бы с Перегрином что-нибудь случилось, записки не было бы. Если только это не какой-нибудь хитрый ход. Всю дорогу до своего кабинета Себастьян гнал от себя эту мысль.
У двери стоял рослый здоровяк, теребя в руках котелок. Крейг Фергюссон. Этот человек служил у него уже десять лет. Его единственной задачей было охранять брата, незаметно, но неустанно. Себастьян еле сдерживал желание схватить Фергюссона за горло и вытрясти из него ответ прямо в коридоре.
Рэмси рванулся вперед, открыл дверь, и вся компания вошла в кабинет.
Себастьян повернулся к охраннику.
– Как это случилось? – прорычал он.
Фергюссон сглотнул.
– Прошлой ночью мы остановились в отеле в Кармартене…
– И что же дальше?
– А сегодня утром, когда я ждал его светлость и его камердинера в коридоре, чтобы спуститься в зал для завтраков, у меня возникли подозрения. Молодой лорд любит плотно позавтракать, а до отъезда оставалось совсем мало времени. Какое-то нехорошее предчувствие появилось у меня, и я отправился на разведку. В прихожей я нашел камердинера, совершенно одурманенного какой-то настойкой, думаю, это был опий…
– Одурманенного? – перебил его Себастьян, каждый волосок на его теле встал дыбом.
– Да, ваша светлость, – сказал Фергюссон. – Его удалось разбудить только после нескольких хороших пощечин. И все равно он не пришел в себя окончательно. Этот тип сказал, что накануне вечером лорд Деверо предложил ему выпить немного вина, после которого он быстро заснул и ничего не слышал.
