Нельзя болеть.
Последовала пауза.
– Понятно, – сказал Монтгомери.
Она подняла на него глаза, потому что его тон показался ей подозрительно мягким.
– Не беспокойтесь ни о чем, о вас позаботятся, – заверил он.
Его рука все еще лежала у нее на плече, он все еще удерживал ее тело, которое, казалось, превратилось в горячий пар.
– Я не могу позволить себе…
«Доктора», хотела сказать она.
Герцог покачал головой.
– Здесь вы будете в безопасности.
В безопасности.
Трудновыполнимое обещание. Но голос герцога звучал так уверенно, что не возникало никаких сомнений в том, что оно будет исполнено. На этого человека можно положиться, вручить ему свою судьбу на некоторое время. Оказывается, чтобы доверять мужчине, необязательно любить его.
Себастьян расхаживал перед дверью комнаты мисс Арчер, хмуро поглядывая на карманные часы в руке. Скорее всего, когда прибудет доктор Бервальд, он будет уже на пути в Лондон. Придется положиться на своего дворецкого, которому доктор даст все необходимые советы.
Она чуть не упала в обморок посреди столовой, рухнула, как срубленное дерево. И этот проблеск страха в ее глазах только что… Но в том нет его вины. Она взрослая женщина и сама должна управлять своими чувствами. И решение убежать в мороз в своем жалком поношенном пальто приняла сама.
Он сунул часы обратно в карман и повернулся к Бонвиллю.
– Если ее состояние ухудшится, пока я буду в Лондоне, пошлите телеграмму в резиденцию в Белгравии.
Дворецкий удивленно поджал губы.
– Да, ваша светлость.
– И вот что, Бонвилль…
Дворецкий подошел ближе.
– Ваша светлость?
– Прикажите моему человеку разузнать, кто такая мисс Арчер.
Глава 11
Аннабель резко вздрогнула и проснулась, сердце бешено колотилось, она задыхалась.
Во сне она видела старый кошмар – как падает с большой высоты. Ее глаза открылись как раз в тот момент, когда каждый ее мускул напрягся перед ударом о землю.
Яркий свет зимнего утра с силой ударил по глазам, голова раскалывалась от боли.
– Ну и чушь мне снилась! – Ее голос прозвучал как карканье.
– О, ты проснулась!
Хэтти вскочила с кресла возле камина, Катриона поднялась степенно. Матрас просел, когда обе подруги устроились на краю кровати и устремили взгляды на больную.
Аннабель села и убрала растрепанные волосы за ухо.
– Который час? – прошептала она.
– Девять утра, – сказала Хэтти, протягивая ей стакан воды. – Шестнадцатого декабря, – добавила она.
Боже милостивый! Уже понедельник. Значит, она проспала день и две ночи и почти ничего не помнила. Она сделала глоток воды.
Хэтти пощупала ей лоб.
– Как ты себя чувствуешь?
Аннабель чувствовала себя совершенно разбитой. Будто на нее обрушилась стена.
– Так, небольшая слабость, – сказала она. – Спасибо.
У обеих подруг под глазами виднелись бледные фиолетовые круги. Должно быть, это их мягкие пальцы она чувствовала на своем лбу в лихорадочных снах, их руки обтирали ее горячее лицо мокрым прохладным полотенцем.
Ее горло сжалось.
– Испортила вам всю вечеринку. Вот уж не думала, что так выйдет! – Тут ее осенила еще одна мысль… – А разве мы не должны были уехать вчера?
– Ты была слишком слаба для путешествия, поэтому мы написали хозяину и остались, – объяснила Катриона. – И останемся еще на несколько дней.
Ошеломленная Аннабель поставила стакан.
– Очень любезно с вашей стороны, но вряд ли в этом есть необходимость.
Хэтти фыркнула.
– Не можем же мы оставить тебя здесь совсем одну, ведь герцог фактически холостяк.
Аннабель вынуждена была признать, что подруга права.
Она пошевелилась под одеялом. Принимать заботу, столь щедро расточаемую, ей было прямо-таки физически неудобно, как носить впивающийся в ребра корсет. Или, возможно, она чувствовала себя виноватой, понимая, что деликатные подруги терпеливо ждут от нее хоть каких-то объяснений происшедшего. Интересно, насколько сочувственно они отнеслись бы к ней, если б знали, что заставило ее столь спешно покинуть дом герцога в тот день.
Дамы, семь лет назад у меня был любовник. Нет, он не писал мне нежных писем, не срывал украдкой робкие поцелуи. Он просто задрал мне юбки и лишил невинности. А его отец поносил и обвинял меня точно так же, как герцог. Поэтому я сбежала.
– Простите меня, – сказала Аннабель подругам. – Как я уже написала в записке, герцог узнал меня, это и стало причиной недоразумения. Я немедленно покинула дом, возможно, чересчур поспешно.
– Видишь ли, именно это нас и тревожит, – сказала Хэтти. – Ты всегда была такой здравомыслящей. Мы никогда не видели, чтобы ты поступила опрометчиво, если только…
– Что значит «если только»?
– Скажи, он ведь был ужасно груб с тобой?
Вы выбрали не того человека… Ваши уловки ни к чему не приведут…
Аннабель поежилась, вспомнив слова Монтгомери.
– Ну да, не слишком любезен, – ответила она.
Хэтти поджала губы.
– Разве он когда-нибудь бывает любезным?
Не бывает.
А потом Аннабель вспомнила, как герцог стоял со шляпой в руке там, на холме. Тогда он был искренним. А это гораздо важнее, чем пустая любезность…
– Его камердинер доставил это для тебя, – сказала Катриона, указывая на тумбочку.
Там лежала стопка книг, которых раньше не было.
– И записка. – Хэтти протянула ей белый конверт. – Мы чуть не умерли от любопытства, что же в ней.
Бумага была толстой и гладкой, словно прессованный шелк. Сверху лист украшали золотые завитки монограммы герцога.
Дорогая мисс Арчер!
Его светлость герцог Монтгомери желает вам скорейшего выздоровления. Он посылает вам эти книги: Вольтера, Руссо и Локка, а также еще кое-что из легкого чтения. Если вас интересует какая-либо конкретная книга, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться. Библиотека в вашем распоряжении.
Ваш покорный слуга
Рэмси
Аннабель протянула записку подругам.
– Он желает мне скорейшего выздоровления, – сказала она, просматривая книги.
Вольтер, Руссо, Локк. Примечательно, что всем им не были чужды идеи демократии. Автора последней книги, увесистого тома, она не знала.
