— Мой муж хотел всего самого лучшего для нашего сына. Мы всю жизнь тратили на то, чтобы придумать, как дать ему все. Нам не все в жизни дали просто так, как многим в этом зале. Ваши дети ходят в эту школу просто потому, что унаследовали это право — они к этому будущему движутся с рождения. А для моего сына это меняет всю его судьбу. А его судьба уже не раз менялась, причем не всегда к лучшему, и ни разу он не был в этом виноват.
Джи весь сжался.
— И теперь, раз у него появился такой шанс, мы не позволим его у нас отнять. Не позволим бросить его в хвосте. И каждое утро, каждый день, я буду приходить сюда, чтобы удостовериться, что его встречают так, как должно, как, согласно закону, он того заслуживает. Ставьте свои металлоискатели. Ставьте камеры на парковке. Знаете, что вы увидите на них? Мое лицо.
Пока Джейд шла к своему месту, ей вслед кричали. Весь гнев Джи сконцентрировался на матери. Она села в кресло рядом с ним, и он отвернулся, скрестив руки.
— Что я теперь не так сделала? — спросила она, и он подумал, есть ли смысл сейчас в честности.
— Я хочу быть как все, а ты так говоришь, как будто готова с ними воевать.
— Ты слышал, что говорят другие родители?
— Да плевать мне на них. А обо мне ты подумала? Мне не нужны проблемы.
Джейд покачала головой.
— Они разглагольствуют, потому что больше ничего не могут сделать. Сам увидишь. Просто надо дать им знать, что ты не слабак, что ты ответишь, если что…
Он чуть не подсочил от визгливого голоса. Кто-то говорил что-то Джейд с самого конца зала.
— Я хочу кое-что сказать девушке, которая сейчас выступала…
К микрофону встала изящная светловолосая женщина с пышной распушенной прической.
— Как вы смеете говорить, что мне в жизни что-то досталось просто так! Если ваш муж хотел дать вашему сыну все, надо было просто взять и переехать в этот район, как сделала я. Мне многим пришлось пожертвовать, чтобы тут оказаться. Это многого мне стоило. И моим детям. И я не собираюсь от этого всего отказываться, чтобы вам просто так дали то, чего вы, по-вашему, заслуживаете, — это неправильно и не по-американски.
На это зал захлопал так рьяно, как никому до того не хлопал. Люди затопали и повставали с мест. Директриса тщетно стучала молотком. Женщина с пышной прической не замолкала, и Джи никак не мог отвести глаз от ее узкого лица, от ее горящих расширенных глаз.
— Я такая не одна, — продолжала она. — Мы собираемся устроить шествие! И на этом мы не остановимся. Учебный год еще не начался. У нас есть время. Если кто-то еще хочет к нам присоединиться, я буду тут стоять с флаерами. Подходите. Меня зовут Лэйси-Мэй Гиббс.
После собрания Джи поехал домой с Линетт. Фары Джейд освещали их машину сзади — она ехала за ними по дороге. Он не знал, поедет ли она тоже домой или свернет раньше и поедет еще куда-то, куда там она ездила, когда была не дома и не на работе. Она никогда не предупреждала, что уедет, — просто уезжала. Бывало, ни он, ни Линетт не могли сказать, где Джейд провела несколько часов. Не то чтобы им ее не хватало. Дома она либо сидела и слушала музыку в наушниках у себя в комнате, либо пила виски с колой и читала свои книжки про медицину. Но пока она ехала за ними хвостом, и Джи мечтал, что она просигналит и исчезнет за углом.
— Ты со мной поехал, чтобы наказать маму? — Линетт глядела на Джи искоса. — Не любишь ты, когда она выступает. Даже ради тебя.
— Ей просто нравится всегда быть правой. Сама знаешь.
— Она говорила искренне.
— Она сказала, что они женаты. Она так про него говорила, как будто он еще жив.
— Может, она так и считает, — сказала Линетт. — Может, для нее это правда.
Джи закатил глаза.
— Твоя мама сильно изменилась. Знаешь, после того что случилось, из тебя могло вырасти что угодно. Но посмотри на себя. Она здорово постаралась. И спасла тебя.
Джи не любил, когда Линетт так говорила, как будто он какой-то мамин проект и вырос таким только благодаря ее заслугам. Как будто без нее он был бы ходячим несчастьем, мальчиком, обреченным на ничтожную жизнь.
Он потер ноющую челюсть. Зубы у него так и вибрировали; даже разжав их, он чувствовал, как они давят друг на друга.
— Знаешь, тебя было слышно в зале. Как ты зубами скрежетал. Смотри осторожнее, а то недолго и зуб расколоть.
— Я не могу сдержаться, Линетт.
— А пробовал? Нельзя так на всех реагировать, Джи. Не мне тебе говорить, каково тебе будет учиться в этой школе. Ты сам видел. И слышал.
Линетт с Джейд вечно рассказывали ему, какая его ждет тяжелая жизнь — можно подумать, сам он забудет.
— Это только родители, — сказал он.
— Думаешь, с подростками будет лучше?
— Давай поговорим о чем-нибудь еще.
— Ладно. Адира сегодня была такая хорошенькая.
— Господи, Линетт, ну не надо. Не хочу я говорить о девочках.
— Почему? Что плохого в легкой влюбленности.
— Она мой друг.
Линетт взглянула на Джи, поигрывая бровями. Это было так нелепо, что он не мог не рассмеяться. На собрание Линетт надела чистенькую голубую блузку, накрасила ногти. Он уже не помнил, когда в последний раз видел ее такой нарядной. Обычно она выглядела неухоженной, лохматой, со сплюшками в уголках глаз.
Большую часть времени она проводила перед телевизором, за готовкой или уборкой, пока Джейд была на работе. Она не казалась счастливой, но несчастной ее тоже было не назвать. С ним она была ласкова, с Джейд они ладили тоже неплохо. Они не пересекались орбитами, просто ели за одним столом, как будто это на самом деле не их жизнь, а только что-то временное, промежуточное, как будто они только коротают время и ждут, когда наступит что-то новое. Но что? Он уедет в колледж? Накопится достаточно времени между ними и тем, что случилось с Рэем?
Они ехали все дальше на восток по широким тихим дорогам.
— Знаешь, сблизиться с кем-то — совсем не плохо, — сказала Линетт.
— Ага, как вы с мамой?
— Не нагличай со мной, юноша.
— Извини, — Джи не хотел грубить Линетт, но ему некуда была девать все плохие эмоции. Он картинно вздохнул и стал гудеть губами, чтобы расслабить челюсть. Не помогло.
В зеркало заднего вида он увидел, что Джейд включила поворотник. До дома оставалась где-то миля. Она повернула налево и исчезла. Он взглянул на Линетт и сделал лицо, мол, видишь, ей вообще все равно, но Линетт смотрела на дорогу.
Дома Линетт приземлилась перед телевизором. Она истратила весь запас внимания к нему и кинулась к своим спицам и новостям. Он оставил ее в покое, удалился в свою комнату на втором этаже. Раньше это была гардеробная, теперь — его комната: узкая кровать, стол с компьютером, большие колонки, чтобы слушать музыку, голая лампочка на потолке и фотография — он с Рэем.
