Большинство тут же и подписали. Еще в контракте был пункт о неразглашении коммерческой тайны. Не уверена, насколько законно это было, но у них и адвокат нашелся, который все объяснил. И только потом Сидни задумался о том, как странно все это было.
Несколько человек проявили осторожность, и Сидни среди них. Они спросили, можно ли им взять день-два, чтобы подумать. Разумеется, можно, сказал управляющий, мы никого не хотим принуждать. Полная свобода выбора. Возьмите неделю, сказал он, только помните, что вы – лучшие в своем деле, и нам было бы очень жаль потерять вас. Лесть, мисс Локхарт, откровенная лесть.
Мой брат пошел домой и поговорил с женой. Еще было с полдюжины таких же осторожных… но на следующий день почти все пришли и все-таки подписали. Профсоюз пытался протестовать, но что они могли предложить против нового руководства? А потом Сидни кое-что услышал от одного друга из Рабочего литературно-философского института. Прошел слух, что эти люди очень интересуются еще одним местным производством, литейным заводом «Фернесс», и собираются слить обе компании вместе, и это будет великое дело на благо человечества, которое принесет мир и процветание всем на свете – ну, вы поняли.
Понимаете, мисс Локхарт, Синди – пацифист. Не терпит никакого насилия, ни в каком виде. Ненавидит войну. Он был воспитан в нонконформистской вере, как и я, но вскоре после свадьбы заинтересовался квакерами
[19]. Членом их общины – или как они это называют, Другом – он так никогда и не стал… Думаю, поэтому новое руководство об этом не прознало, а не то они бы его в два счета выкинули.
Все дело в том, что завод «Фернесс» звучит достаточно невинно, но производят они огнестрельное оружие. Пушки.
Поэтому он сказал, что, нет, спасибо, подписывать ничего не станет. Они его уволили, и с тех пор у него работы нет. Я посылаю ему немного денег время от времени – когда могу себе это позволить. Вот, собственно, и все. Две фирмы слились. Нет больше ни «Фернесс», ни «Уокер и сыновья», а есть «Полярная звезда». А больше я ничего не знаю.
Салли чуть в ладоши не захлопала: вот оно, наконец, недвусмысленное указание на то, чем на самом деле занимается Беллман – артиллерия, вооружения, боеприпасы.
– Вы мне очень помогли, миссис Седдон, – сказала она. – Вы даже не представляете, как ваша информация полезна. Еще только один вопрос: ваш брат упоминал когда-нибудь «саморегулятор Хопкинсона»?
– Если и упоминал, – миссис Седдон задумчиво покачала головой, – я не запомнила. Мы никогда с ним особо не говорили о машинерии. Что это вообще такое?
– Не знаю, но очень хочу узнать. Скажите… а нельзя ли мне поговорить с вашим братом? Где он живет?
– Я напишу вам его адрес. Но… не знаю, мисс Локхарт, возможно, мне не стоило вам всего этого рассказывать. В конце концов, это же не мое дело…
– Никто не брал с вас подписку о неразглашении, миссис Седдон. А даже если бы и брал, сомневаюсь, что это было бы законно. Таких вещей требуют, только если дело пахнет порохом. Полагаю, ваш брат принял совершенно правильное решение, и я хотела бы с ним об этом поговорить.
Хозяйка дома открыла крышку небольшого бюро, обмакнула ручку в чернила и написала на карточке адрес.
– Он сейчас в стесненных обстоятельствах, – несмело проговорила она. – По сравнению с ним я дама состоятельная. Мистер Седдон – ведущий специалист в «Хаусон и Томкинс», это торговцы деревом, так что средства у нас есть. А брат мой уже немолод… Я что пытаюсь сказать… Я ведь из того же слоя вышла, и не забыла этого. Мы были бедны, это да, но в доме всегда водились книги и журналы. По хозяйству, например, и другие тоже… Мы гордились этим, понимаете? Мы уважали ученость. Я всегда уважала, поэтому я и в воскресную школу пошла преподавать. И где бы Сидни был без института, я ума не приложу. Ох, я все болтаю, болтаю… Дело в том, что мне эта история не по нраву, мисс Локхарт. Что-то в ней не то, но в чем дело понять не могу. Вот вам адрес…
Она протянула Салли карточку.
– Вы же будете осторожны, правда? Впрочем, вы свое дело знаете. Я напишу Сидни, дам знать о вас. Но мне и правда не по себе, не буду отрицать. Вы ведь не доведете его до беды?
Салли пообещала, что не доведет, и поспешно отбыла на Бёртон-стрит.
Ей не хотелось входить внутрь, но и медлить на пороге она не стала. Кругом царила суматоха: штукатурщики уже закончили работу в новой студии, но стекольщики еще не приехали. Уэбстер как раз разговаривал с представителем декораторской конторы, причем на весьма повышенных тонах.
Из старой студии показался Фредерик с проявленными пластинами в руках.
– Привет, – нейтрально поздоровался он.
– Я ездила к миссис Седдон, – тем же тоном сказала она. – Теперь мы знаем, чем занимается «Полярная звезда кастингс». Ты сейчас занят?
– Только отнесу вот это мистеру Поттсу. Джим на кухне.
Салли прошла через магазин и обнаружила Джима у верстака: он нехорошим взглядом смотрел на растрепанную кипу бумаги и чернильницу. При появлении Салли он смел все это на пол и повернулся к ней.
– Что нового, Сэл?
– Скажу через минуту, когда Фред подойдет. Как твой зуб?
Джим скорчил рожу.
– Портит всю красоту, да? Вообще-то почти уже не болит, но все время новые осколки вылазят. Не отказался бы еще разок съездить этому мерзавцу по носу…
– Так в чем у нас дело? – осведомился Фредерик, входя и закрывая за собой дверь.
Салли пересказала то, что поведала ей миссис Седдон. Джим длинно и выразительно присвистнул.
– Так вот в чем дело! Пушки на железнодорожных платформах…
– Не уверена, – возразила Салли. – «Уокер и сыновья» делали паровозы, а не платформы. И этот чертов саморегулятор Хопкинсона как-то связан с силой пара. Кому-то из нас придется отправиться туда и все выяснить. У меня есть адрес мистера Пейтона, – она посмотрела на Фредерика. – Может, ты?..
Несколько секунд он молчал.
– Может, и я, – сказал он наконец. – Но почему я? Я бы сказал, лучший кандидат на эту работу – ты, раз ты уже установила первый контакт. К тому же в артиллерии ты разбираешься куда лучше…
– Зато я не так хороша в общении, – смутилась она. – Там понадобится много… ну, детективной работы. Разговаривать с людьми, разузнавать всякое. Ты в этом хорош, а я нет. Ты на самом деле лучший. Это должен быть ты.
У этих слов был и другой смысл, и она надеялась, что взгляд скажет ему остальное. Как ни пылали ее щеки, она отважилась посмотреть ему в глаза. Он кивнул.
– Пол-одиннадцатого, – сказал Фред, глядя на часы. – Джим, передай-ка мне Бредшоу!
Железнодорожный справочник Бредшоу сообщил, что поезд, который им нужен, отходит через полчаса от вокзала Кингс-кросс. Джим отправился ловить кэб, Фред побросал в саквояж какие-то вещи, а Салли наспех царапала на бумажке краткое изложение всего, что сообщила ей миссис Седдон, и адрес мистера Пейтона. Ее карандаш замер, но она не успела ничего приписать. Вошел Фредерик с пальто и шляпой в руках. Она сложила листок и протянула ему.
