Салли в двух словах рассказала ему, в чем дело, и описала утренний визит мистера Уиндлшема.
– Салли, – спросил мистер Темпл, когда она закончила, – ты ведь будешь осторожна, правда?
– Вот и он мне сказал то же самое. Я надеялась услышать от вас что-нибудь более оригинальное.
Мистер Темпл улыбнулся и забарабанил пальцами по табакерке.
– Величайшая сила закона состоит в том, что в нем, хвала небесам, очень мало оригинального. Расскажи, что тебе известно о «Полярной звезде».
Салли подвела итог всему, что знала, но знала она немного. Нелли Бадд она упоминать не стала, решив, что мистера Темпла вряд ли впечатлят откровения из мира духов. Она была не уверена, что они впечатлили даже ее саму.
– Чем именно он занимается, я не знаю, – сказала она в заключение. – Производством, горнорудным делом или чем-то еще. Он как-то связан с химической фирмой, но это все, что мне известно. Почему они так стараются сохранить все в секрете, как вы думаете?
– Химикаты, – задумчиво протянул мистер Темпл. – Мерзко пахнущие вещества, утечки, отравление вод… Этот Беллман все еще делает спички?
– Нет. Правительство Швеции провело расследование, и фабрику закрыли. Но оказалось, что он продал ее кому-то год назад, так что ответственность была не на нем.
– На днях я тоже слышал о «Полярной звезде», хотя и в совершенно другом контексте. Один человек в моем клубе говорил о кооперативных сообществах, профессиональных союзах и прочем вздоре, и упомянул некую фирму в Ланкашире, организованную довольно странным образом. Я не слишком прислушивался… Честно говоря, вообще не слушал – я не для того хожу в клуб, чтобы внимать лекциям по социологии, но основной смысл был в том, что эта компания задалась целью организовать жизнь своих рабочих вплоть до последних мелочей. Что-то вроде Роберта Оуэна
[8]. Тотальный контроль. Мне это показалось отвратительным. И называлась эта компания «Полярная звезда».
Салли выпрямилась и улыбнулась.
– Ну, наконец-то! – воскликнула она.
– Прости?
– Вот и ключ. Чем занимается эта фирма?
– Этого он как раз и не знал. Что-то связанное с железными дорогами, кажется… Не желаешь стаканчик шерри?
Салли пожелала. Крошечные хлопья юридической пыли танцевали в луче солнечного света, падавшем в старое окно, пока мистер Темпл наливал ей напиток. Он был старый друг, она много раз ужинала у него дома, но все еще чувствовала себя слегка не в своей тарелке, стоило им закончить говорить о делах. Все, что с легкостью проделывали другие молодые леди: светские беседы, изящные танцы, легкий флирт с соседями по столу (плюс безошибочный выбор нужного ножа и вилки) – все это до сих пор затрудняло и смущало ее, и вдобавок грозило воспоминаниями об унизительных промахах. Отрешившись от балансовых ведомостей и папок, она чувствовала себя уютно и самой собой только в веселом хаосе Гарландов. Салли по глоточку тянула светло-коричневый напиток, совершенно не зная, о чем говорить, а мистер Темпл просматривал принесенные ею бумаги.
– Норденфельс… – бормотал он. – Это еще кто такой? Его имя тут встречается не раз.
– У Беллмана был партнер по фамилии Норденфельс, инженер и изобретатель. Я только вчера наткнулась на статью в «Журнале Королевского инженерного общества», где он тоже упоминался. Судя по всему, он изобрел новую модель предохранительного клапана, которая работает при более высоких температурах… или более высоком давлении, или что-то в этом роде. Надо выяснить подробности. Однако он – я имею в виду Норденфельса, – бесследно исчез три или четыре года назад. Возможно, они с Беллманом просто расстались, но у меня нехорошее предчувствие.
– Гм, – отозвался мистер Темпл. – Я бы на твоем месте избегал предчувствий. Придерживайся лучше фактов и цифр. Ты напала на какой-то след в этом Англо-балтийском деле, это ясно как день. А страховку на «Ингрид Линд» ты проверяла?
– Вон тот желтый листок. Там все в порядке. Это явно не мошенничество со страховкой. Уиндлшем угрожал мне каким-то юридическим преследованием, – добавила Салли, помолчав. – Могла речь идти о судебном запрете?
– Сомневаюсь, – сказал мистер Темпл. – Во-первых, суд должен признать, что деятельность, на которую он жалуется, сама по себе противозаконна, а это ты, естественно, будешь отрицать. Во-вторых, что компенсация за нее не может носить характер возмещения убытков.
– То есть, все его юридические угрозы – блеф?
– Подозреваю, что да. Но есть и другие способы причинить тебе вред, моя дорогая, помимо привлечения к суду, и потому я снова увещеваю тебя: будь осторожна.
– Буду. Но совать нос в его дела точно не перестану. Он замышляет что-то очень нехорошее, мистер Темпл. В этом я совершенно уверена.
– Очень может быть, что ты права. Кстати, ко мне тут заходил некий мистер О’Коннор, получивший по завещанию тысячу фунтов. Ты не будешь возражать, если я отправлю его к тебе – узнать, как можно увеличить эту приятную сумму?
В это самое время в финансовом сердце Сити бывший министр лорд Уитэм сидел в коридоре перед дверью большого кабинета и без остановки барабанил пальцами по своему шелковому цилиндру. Стоило из-за угла или из дверей показаться клерку, как он нервно вскакивал.
Лорд Уитэм был импозантным джентльменом, наделенным той оленеглазой, изысканной красотой, какую в наши дни можно встретить лишь на фотографиях мужчин-моделей средних лет. Однако вот в чем проблема: на живом, настоящем лице, она похожа на слабость. Когда Фредерик прошлым вечером увидел его в салоне леди Харборо, ему сразу показалось, что лорда гложет какая-то тревога. Если бы он увидел его сейчас, впечатление это усилилось бы. Ногти лорда Уитэма были обкусаны, большие темные глаза покраснели, а седые усы встопорщились, из-за того что он их грыз. Он не мог усидеть спокойно дольше минуты. Если в коридоре никто не показывался, лорд все равно вставал и невидящим взглядом смотрел на гравюры на стенах или в окно, выходившее на Треднидл-стрит, или в пролет мраморной лестницы.
Наконец дверь отворилась, на пороге показался клерк.
– Мистер Беллман сейчас примет вас, милорд, – сообщил он.
Лорд Уитэм поспешно схватил со стула шелковый цилиндр и трость и последовал за ним через небольшую прихожую в огромный, обставленный новой мебелью кабинет. Аксель Беллман встал из-за стола и пошел ему навстречу, чтобы поздороваться.
– Как хорошо, что вы пришли, Уитэм, – радушно сказал он, жестом приглашая его сесть. – Занятный бал у леди Харборо, правда?
Голос у него был низкий и почти без акцента, лицо – гладкое, без морщин, светлые волосы – густые и прямые. Лет ему могло быть и тридцать, и шестьдесят. Как и все в кабинете, он выглядел так, словно его только что изготовили на фабрике: большой, тяжелый, гладкий, казалось, он был из стали, обработанной на станке, а не из плоти, избалованной излишествами. Взгляд крупных, навыкате глаз был прям и приводил в замешательство. Ни настроения, ни юмора, ни темперамента он не выдавал. Аксель Беллман почти не моргал, хотя не был мертв. Глаза его смотрели пристально, с электрическим напряжением.
