Тот ответил, не раздумывая, словно бы это был самый обычный вопрос:
– Из веток ивы.
Из веток ивы. А ивы растут по берегам водоемов. Значит, придется спускаться в овраг. Главное теперь не зазомбоветь… Мирослава украдкой вытерла вспотевшие ладони о джинсы.
– В овраг! – сказала она решительно.
– Смотрю, ты сегодня оделась по всем правилам, – похвалил ее Фрост.
В овраг они спустились без приключений. Фрост шел первый, Мирослава следом. Внизу царил полумрак и та особая тишина, которая бывает в таких вот низинных местах. Мирослава помнила это еще с детства. Или только что вспомнила?
– Пошел вооружаться? – заговорил вдруг Фрост.
– Кто? – Задумавшись о своем, Мирослава не сразу поняла вопрос.
– Математический гений Василий. Ты спрашивала про лук и стрелы, значит, пошел вооружаться.
Она кивнула.
– Откуда ты знаешь?
– Разведка доложила.
– Я смотрю, хорошо у вас тут работает агентурная сеть.
На самом деле он смотрел на другое, он смотрел на раскидистый куст ивы. Мирослава тоже посмотрела. Две тонкие ветки были срезаны. Видать, тем самым перочинным ножом.
– Стрелы заготавливает, – со знанием дела сказал Фрост. – Стрел нужно побольше. А еще можно сделать свисток. Но это уже не сейчас, это надо было весной, когда кора хорошо отходит. Я был спец в вырезании свистков.
Он двинулся дальше, насвистывая себе под нос какую-то смутно знакомую Мирославе мелодию. Получалось у него красиво, при других обстоятельствах она бы заслушалась, но сейчас нужно было искать Самсонова.
– Не свисти, – сказала она шепотом.
– Денег не будет?
– Спугнем!
Как-то так вышло, что с появлением Фроста поисковая операция утратила свой прежний драматизм. Холодные тиски дурного предчувствия слегка разжались.
– Не спугнем, – сказал Фрост так же шепотом.
– Почему?
– Потому что вон твой математический гений. – Подбородком он указал куда-то в сторону.
Мирослав обернулась. Сначала из-за густых зарослей она ничего не увидела, но скоро в переплетении ветвей и мельтешении листьев начала различать неподвижный силуэт.
– Он? – спросил Фрост все так же шепотом.
Отсветы морковно-рыжего в прорехах зеленого не оставляли никакого сомнения.
– Он! – Мирослава решительным шагом направилась вперед. Больше не было нужды хранить тишину и соблюдать осторожность. Самсонову не уйти ни от них, ни от возмездия. – Василий! Василий!! – закричала она в полную силу. – Ну-ка иди сюда!
Вопреки ее ожиданиями, мальчишка не тронулся с места, он даже не шелохнулся.
– Железные нервы у пацана! – сказал Фрост с восхищением. – В математики, что ли, податься?
Но Мирославе как-то враз стало не до шуток. Вокруг нее словно бы закручивалась невидимая воздушная воронка. Закручивалась по часовой стрелке, попирая все законы физики. Что-то было не так! Она еще не понимала, что именно, но в волосах, которым только тугой пучок не давал… вздыбиться, проскакивали искры.
– Что такое? – Если Фрост не разбирался в маленьких мальчиках, то в ней разбираться он уже начинал. Или она снова… зомбовеет? – Мирослава? – Он легонько тронул ее за плечо, этим простым движением выдергивая из невидимой воронки.
– Что-то не так… – Не дожидаясь Фроста, не тратя время на объяснения, она бросилась бежать. Он рванул следом.
Мальчик стоял на берегу затона, в том самом месте, где вчера они обнаружили потопленную флотилию Василисы. Он стоял спиной к ним, лицом к воде. В позе его было что-то неестественное. Мирослава не сразу, но все же поняла, что именно. Дети, особенно такие гиперактивные дети, как Василий Самсонов, ни секунды не могут выдержать без движения, а сейчас движений не было. Ничего, кроме полной, какой-то противоестественной неподвижности.
– Вася! Василий? – позвала она шепотом, все еще не решаясь ни приблизиться, ни прикоснуться. – Вот мы тебя и нашли…
Вася, которого Мирослава знала, уже давно принялся бы оправдываться и дурить им с Фростом головы, а этот мальчик даже не шелохнулся. И никакого лука, никаких стрел не было ни при нем, ни рядом с ним.
Мирослава бросила беспомощный взгляд на Фроста. Тот в ответ пожал плечами – мол, твой ученик, ты и разбирайся! Значит, она разберется! Она и не с таким разбиралась.
К Самсонову она шла осторожно, на цыпочках. Почему? Сама толком не понимала. Может быть, чтобы он не сиганул в воду. Она шла, а в висках стучал пульс, и в биении пульса угадывались слова…
Раз… Два… Три…
Она шла и больше не чувствовала себя взрослой…
Четыре… Пять…
Она снова была маленькой девочкой. Почти такой же маленькой, как стоящий к ней спиной мальчик….
Я иду искать…
Он завизжал в тот самый момент, когда пальцы Мирославы легонько коснулись его плеча…
Кто не спрятался, я не виновата…
Он визжал и вырывался из Мирославиных объятий. Мирослава держала крепко. Зажмурилась и держала. Словно бы поймала беспокойную рыжую птицу. Словно бы было очень важно ее не упустить.
Ее саму тоже схватили. Вероломно подкрались сзади, обхватили за плечи, зашептали в ухо, заглушая, обрывая ненавистную считалочку:
– Мирослава, дай мне… Отпусти его, я сам!
А она не могла отпустить. Вася уже не вырывался, он тихо всхлипывал, упершись лбом ей в ребра, обхватив руками так крепко, что еще попробуй разожми эти объятья. Так они и стояли, обнявшись. И было не понять, кто кого держит, кто кого успокаивает.
– Вася… – Она пришла в себя первой, осторожно погладила мальчика по рыжим волосам. – Вась, ну ты чего?..
Получилось глупо и беспомощно, совсем не по-взрослому, но сработало. Почему-то глупость иногда берет верх над самыми рациональными решениями.
– Раз… – сказал Вася и икнул…
– Два… – сказала Мирослава и похолодела.
– Три… – сказал Вася и поднял к ней бледное, лишенное ярких красок лицо.
– Четыре… – сказала Мирослава, сглатывая колючий ком.
– Пять… – сказал Вася, и уголки его рта поползли вниз.
– Я иду искать… – сказала Мирослава и зажала рот ладонью.
– Кто не спрятался, тот мертв… – сказал Вася. В его глазах закручивались воронки. Или отражались… Или просто Мирославе мерещились…
– Стоп! – сказал Фрост и бесцеремонно разорвал их связь. Просто оттолкнул друг от друга, встав между ними так, чтобы видеть обоих. – Отставить истерику!
Вася снова икнул. Воронки в его глазах истаяли, уступая место слезам.
– Вот так! Молодец! – Фрост осторожно потрепал его по волосам. – Ты, говорят, сделал лук?! – Голос его звучал беспечно. Непозволительно беспечно, но ему удалось то, что не удалось Мирославе: он выдернул мальчика из морока. И мальчика выдернул, и ее тоже. – И где он?
