Файен присвистнул.
– Вот это я и называю расколом элит. – Он насмешливо взглянул на меня. – Похоже, кое-кто может уже объявить дом Кассадьеро своим, хм?
«А ведь почти никто не знает, что я была шейрой Тайбери,– мелькнуло в голове. –Неужели никто и не узнает? И моя репутация не… в общем, не?»
Хорошо бы. Но слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Двое лордов словно невзначай оказались по обе стороны от Барраса. Выглядело это как почётное окружение, а вовсе не позорный конвой. Но я не обманывалась.
Дядя проиграл. Он уже проиграл. А это значило, что ему нечего терять.
Я напряглась, когда Барраса провели мимо меня. Но Баррас не стал бросаться на меня ни с лезвием из огня, ни с облаком багрового пламени. Вместо этого он ухмыльнулся, поравнявшись со мной.
– Думаешь, что победила? – фыркнул он, оглядывая меня с ног до головы. – Кому-то, может, ты и пустишь пыль в глаза. Но как насчёт твоего прошлого? Теперь-то, – его усмешка сделалась угрожающей, – я могу его раскрыть, и кодекс ничего мне не сделает.
Баррас развернулся к залу и указал на меня пальцем.
– Допустим, вы хотите выгнать меня. Верю! Но как насчёт того, что эта девчонка целый год была подстилкой Квинна Тайбери, а? Вы все помните, в каком виде она появлялась в Академии! Захочет ли великий дом Кассадьеро подчиняться бывшей шейре?
Леди Озри побледнела так, что того и гляди рухнет в обморок. Невозмутимый лорд Зазини открыл рот. Незабываемое зрелище.
Лорды перешёптывались, глядя на меня так, словно подо мной только что разверзлась земля и я оказалась объятым пламенем чудовищем из подземного ада.
Но я не смотрела на лордов. Ни на кого. Даже на…
– Великий дом Кассадьеро был основан шейрой, – ледяным тоном сказала я, глядя прямо на дядю. – А её сын дал дому Тайбери по зубам, если ты помнишь. Думаю, у меня получится не хуже.
– Думаю, – раздался спокойный голос Тайбери через весь зал, – у тебя уже получилось.
Я застыла спиной к Тайбери. Вот сейчас я обязана обернуться. Увидеть его лицо, посмотреть в глаза. Сказать… что-то. Что-нибудь.
Да не о чем тут думать. Всё кончено.
Я обернулась. Точнее, обернулась Деанара Кассадьеро. Шейры Даны здесь больше не было.
– Дом Кассадьеро прощает дому Тайбери ущерб, причинённый лорду Юлиусу, и предлагает альянс против лорда Барраса, – холодно сказала я, всё ещё не глядя ни на кого. – Кроме того, я приглашаю мэтра Рионери выступить арбитром годового перемирия между нашими домами. Тот, кто нарушит это перемирие, будет иметь дело с ним – и со мной. Есть ли у дома Тайбери возражения?
– Боишься мести Адриана за то, что водила за нос его внука? – усмехнулся Баррас. – Правильно делаешь.
– Дом Тайбери не имеет возражений, – жёстко перебил Барраса Адриан.
Тайбери наклонил голову.
– Дом Тайбери, – ровно прозвучал его голос, – не имеет возражений.
И я наконец взглянула ему в лицо. В серые глаза, по выражению которых ни один посторонний наблюдатель ничего не мог понять.
Но я видела в них тщательно скрытое неверие. Пока ещё не ярость, но неверие. Неужели Баррас, проклятый и ненавистный Баррас сказал правду? И маленькой, дерзкой и любимой Даны нет и никогда не было, а была лишь Деанара Кассадьеро под удачно подобранной маской? Неужели весь год Квинн Тайбери жил ложью?
…Неужели дома его больше никто не ждёт?
«Да, повелитель,– пронеслись когда-то сказанные мной слова в голове. –Это я. Твоя шейра».
На миг мне чудовищно захотелось вновь стать его шейрой. Спрятаться за фарфоровым личиком и копной волос тёмного золота, забраться клубочком в кресло у камина, задремать там обнажённой – и сонно потянуться, когда Тайбери вернётся домой с победой.
…Лишь бы дедушку с собой не взял. А то получилось бы неловко.
В следующий миг во взгляде Тайбери что-то мелькнуло, и я мгновенно пришла в себя, словно мою фантазию смыло ведром холодной воды.
Что я видела в его лице? Растерянность? Гнев?
Нет. Я видела одиночество и попытку принять, что весь этот год его сопровождала ложь. Неужели прямо сейчас он, Квинн Тайбери, смотрит на свою бывшую шейру?
«Да,– вновь ответили мои глаза. –Смотришь».
Бывшая шейра смотрела на бывшего повелителя.
Наверное, моим губам полагалось сейчас прошептать: «Прости». Но я не находила в себе потребности это сделать. Я попала к алтарю шейр почти случайно, сделала глупость и вляпалась в контракт. Дальнейшее от меня уже не зависело.
…И ведь мы были счастливы этот год, правда? Ну, почти весь год. Почти счастливы. И суфле было вкусное, и…
Дыхание перехватило. Я до боли закусила губу и с усилием отвела взгляд от Тайбери. Слишком сильно хотелось вернуться к прежним шуткам – и слишком больно было понимать, что Тайбери никогда их больше не примет.
«Я не могу быть с кем-то, кто меня предал».
Медленно, через силу, я восстановила дыхание. Мне нельзя было раскисать.
Адриан смерил Барраса взглядом, из которого исчезли последние следы уважения к сильному противнику. В его глазах было лишь презрение.
– Когда-то я больше жизни хотел доказать, что ты причастен к убийству моего сына, – произнёс он. – Сейчас уже не имеет значения, за что ты сядешь. С тобой, дурманник, всё кончено.
О да. Стоит мне привести лордов в особняк Кассадьеро, уже через час Баррас окажется за решёткой. А Юлиус, когда очнётся, присоединится к нему.
– Где пропавшая шейра Юлиуса? – негромко спросила я, повернувшись к дяде. – Ты убил её?
Дядя не отвёл взгляда, но я поняла. Сразу – поняла.
– Она умерла сама, – раздался голос Тахуна Кассадьеро за моей спиной. – Когда Юлиус лишился кристалла, магия разорвалась, и она… просто не выдержала. Дурманная магия не рассчитана на обычную девушку.
Вот как.
– Так что позорнее, дядюшка? – тихо спросила я. – Быть шейрой или убивать шейр? Выполнять контракт или калечить тех, кто тебе доверился?
Прошуршало шёлковое платье, и Хелен вдруг оказалась рядом.
– Я помогу собрать доказательства плохого обращения с шейрами, – уверенно произнесла она. – Теперь, когда Деанара призналась, кто она, я подтверждаю, что была с ней в особняке Барраса и наблюдала за дурманным ритуалом в действии.
Лицо Барраса исказилось.
– Ш-шейры, – выплюнул он. – Что ж, вы сами выбрали себе наказание. Никто и никогда не возьмёт вас в жёны и не станет держать за равных! Уважение? Статус? У вас не будет ни того, ни другого! Живите себе, бывшие подстилки, и наслаждайтесь остатком своей жизни!
Хелен усмехнулась, глядя ему в лицо.
