Маленькие челюсти сжались еще крепче.
— Печенье? — сделала еще одну попытку Рита.
Арсений помотал головой. Что ж, придется использовать тяжелую артиллерию.
— Сок! Будешь сок?
Марта где-то вычитала, что сок ужасно вреден для детей, потому что там сплошной сахар, а витаминов содержится ничтожное количество, поэтому Арсюше его давали очень редко. И как любая дефицитная вещь, сок тут же взлетел на верхние позиции в рейтинге любимой еды.
В обмен на коробочку яблочного сока Арсений согласился расстаться с пиццей, и Рита тут же выбросила обмусоленный и обгрызенный по краям кусочек в мусорку. Малыш громко заревел. Наверное, надеялся доесть его когда-нибудь потом. После сока и каши.
— Ну ладно тебе, — утешала его Рита. — Подрастешь и будешь есть пиццу, сколько захочешь!
— Доброе утро, — раздался хрипловатый голос Марка, и Рита моментально обернулась, чувствуя, как восторженно колотится сердце и как лицо ее против воли расползается в глупой улыбке.
— Привет.
— А что у вас за крики с утра?
— Нашел пиццу, не хотел отдавать, — рассмеялась Рита, а Арсений уставился на дядю, тут же перестав плакать. В голубых глазах, еще блестящих от слез, светилось обожание.
— Понравилось, значит, — заметил Марк. — Он позавчера у меня попробовал.
— Э, так это позавчерашняя пицца?!
— Ну да.
— Марта бы нас убила, — вздохнула Рита. — Впрочем, может и неплохо, что Арсению зашла пицца. Пусть привыкает, а то вдруг в Италию придётся переезжать.
— Это почему еще? — нахмурился Марк, и Рита мысленно надавала себе по губам за излишнюю болтливость. Но умница Марк тут же сам и ответил на свой вопрос. — А, ты думаешь, что ей предложат работу на этой фабрике?
— Думаю, — согласилась с облегчением Рита. — Именно так я и думаю. Точно такими словами.
А потом хотела еще что-то сказать, но забыла, потому что засмотрелась на Марка. Он пришел к ним на кухню в одних только шортах, без футболки — и его твердая рельефная грудь с клином темных волос будила в Рите такие неприличные мысли, что она машинально облизнулась.
Марк мягко усмехнулся, лаская ее взглядом.
— Как же хорошо, — с теплой насмешкой сказал он, — когда утром ты не делаешь вид, что меня не существует.
— Эй, — возмутилась Рита, пересаживая ребенка в стульчик для кормления. — Не надо на меня все сваливать! Вообще-то это ты ходил тут с таким высокомерным видом, что к тебе даже подойти было страшно!
— Что, и сейчас тоже страшно? — промурлыкал Марк, приближаясь к ней и изогнув губы в хищной улыбке.
— Очень, — подтвердила Рита и, плюнув на все, откровенно облапала его за голые плечи. — Аж колени трясутся.
— Где трясутся? — руки Марка с намеком погладили Ритины бедра. — Вот тут?
— Колени обычно располагаются ниже, — со смешком проговорила Рита и теснее прижалась к Марку. — Двойка вам по анатомии, мистер Рихтер.
— Ничего, приду на пересдачу, — ухмыльнулся он и потерся носом об Ритину шею, словно кот, учуявший валерьянку. А потом обиженно пожаловался: — От тебя всегда так вкусно пахнет. С ума схожу. Сразу хочется…
Марк не договорил, но так уставился на губы Риты, что она сглотнула, чувствуя, как моментально пересохло в горле, и потянулась к нему, как изнывающий от жажды в пустыне.
Они уже почти поцеловались, но тут вдруг требовательно завопил Арсений, про которого они благополучно забыли.
— Ка-ка-ка! — гневно выговаривал он. Маленькие светлые бровки собрались домиком, лобик нахмурился, и вообще выглядел малыш крайне недовольным.
— Не знаю, чего тебе там хочется, Марк, — вздохнула Рита, неохотно отлепляясь от него. — Но вот твой племянник желает кашу. И если ему эту кашу сейчас не дать, этот маленький мальчик устроит нам большой-пребольшой скандал.
— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — ухмыльнулся Марк. — Но я, так и быть, готов подождать. До вечера.
— Или до дневного сна, — прищурилась Рита. — Если пойти гулять с Арсюшей прямо сейчас, то он после обеда отлично уснет в кроватке. Пара часов у нас точно будет.
— Отличная идея, — оценил Марк. — Тогда быстро завтракаем, и идем!
— Ты с нами? — удивилась Рита. Они ни разу не гуляли вместе, кроме того, первого раза.
— А ты против?
— Я абсолютно и полностью за, — улыбнулась она, чувствуя, как ее окутывает иррациональное ощущение счастья. Неуловимое, прекрасное и сладкое, как аромат яблонь возле дома крестной, цветение которых Рита в этом году все же увидела, как и хотела. Хотя и не думала, что это будет при таких обстоятельствах и такой ценой.
— Вот и прекрасно, — бодро сказал Марк и полез в холодильник. — А у нас есть что-нибудь поесть?
И это «у нас» прозвучало так по-домашнему, так по-семейному, что Рита с трудом сдержала улыбку.
— Ничего там нет, — сообщила она, размешивая кашу для Арсения и проверяя, не слишком ли она горячая. — Вы все съели, надо в магазин идти.
— Тогда можно позавтракать там, где мы кофе тогда брали, — предложил Марк, подходя со спины и целуя Риту в шею. — У них наверняка есть какие-то сэндвичи или круассаны.
Горячие твердые губы так восхитительно ощущались на коже, что Рита тихонько вздохнула от удовольствия.
— Хорошо, — пробормотала она, мечтая, чтобы скорее пришло время дневного сна. — Тогда я покормлю Арсика, соберу его, и пойдем.
Как же иначе ощущались ежедневные заботы о ребенке, когда не приходилось плавать в ледяном вакууме их с Марком взаимного игнора. Теперь все это — и кормление, и умывание, и сборы на прогулку — было лишним поводом прикоснуться, послать улыбку, пошутить, просто переброситься парой слов, и от такого буквально крылья вырастали.
Арсений словно почувствовал, как изменилась атмосфера между двумя его обожаемыми взрослыми, и тоже был в два раза веселее и счастливее обыкновенного. Щебетал, не замолкая, улыбался попеременно то Рите, то Марку и даже сказал новое слово, когда Рита посадила его в коляску и выдала любимую плюшевую утку.
— Гага, — неуверенно, словно пробуя эти звуки на вкус, проговорил Арсюша. А потом, осмелев, сказал еще раз, уже громче: — Гага, гага, гага!
И засмеялся, невероятно собой довольный.
— Умница! — воскликнула Рита и бросилась его целовать. — Ну какой же ты умница!
— Красавчик, — Марк ласково потрепал его по светлой макушке.
Но это оказались не все сюрпризы на сегодня.
Когда они удобно устроились на скамейке со стаканчиками кофе и круассанами с ветчиной и сыром, Арсюша посидел спокойно только пару минут. А потом еще двадцать занимался тем, что увлеченно ходил вокруг скамейки, цепко удерживаясь за ее край обеими ручками.
