Как видите, у меня очень много причин ненавидеть этого мужчину, но все же мне было больно смотреть ему в глаза и продолжать сохранять самообладание, и это было очередным доказательством того, что глупое мое сердце продолжало любить его вопреки всему.
Любить и так же яростно ненавидеть!
Руки послушно и даже привычно делали свое дело. Работа не была мне в тягость, хотя отец, конечно же, был убежден в обратном: ему ведь невдомек, что здесь я могу быть самой собой, могу общаться с людьми, которым не знакомо лицемерие и двуличие светского общества, людьми, которые любят своих детей и дорожат ими!
Я запрокинула голову кверху и посмотрела на небо: солнце еще довольно высоко, значит, мне некуда особо торопиться.
Алиска сейчас в безопасности, отец не тронет ее. Сейчас я в это верила, хотя еще совсем недавно, едва не навлекла страшную беду на свою сестру.
Папа тогда был очень зол, потому что я всячески противилась свадьбе со старым графом и закатила ему жуткую истерику, напрочь утратив контроль над собой, а он вдруг замолчал и перестал спорить, и глаза его снова стали мертвыми и злыми.
— Есть и другой вариант! — спокойно произнес он.
— Я отдам тебя в монастырь, а графу достанется Алиса! Он не расстроится: сдается мне, он даже придет в восторг от такого известия, как думаешь? — он снова контролировал ситуацию, чувствовал себя хозяином положения.
А я в тот момент только об одном думала: как сильно и искренне желаю смерти своему собственному отцу.
— Выйду за него, а ты тут же отдашь ее за другого не менее «достойного» кандидата, да? — смотря прямо ему в глаза, спросила я.
— Если ты будешь послушной девочкой, я обещаю не трогать твою сестру еще года два! — твердо произнес он.
— Я не верю тебе!
— Тогда готовься к поездке: путь до божьей обители будет не близок! — добродушно улыбнувшись, заверил меня отец.
Он знал, что я пойду на что угодно ради Лисенка, и я не разочаровала его и в этот раз, уступив и сдавшись, пожертвовав собой как это было много раз до того!
* * *
Кто-то коснулся моего плеча, и я невольно дернулась от боли.
— Простите, госпожа, вы не откликались… — виновато принялась оправдываться Белава, она здесь была вроде как за старшую.
— Все в порядке, я просто немного задумалась! — отмахнулась от ее извинений я.
В конце концов, откуда ей знать, что под сарафаном у меня спрятаны незажившие следы от отцовского ремня, при помощи которого он наказывал меня после возвращения из Севастьено, а за одно и выпытывал, действительно ли я все еще девица: его это, знаете ли, вдруг очень заинтересовало!
Вечером мы вернулись домой. Все мое тело ныло от усталости, а кожа была липкой от пота. Но я ни на что не жаловалась: пожелала Алиске доброй ночи, поцеловала в лоб, привычно заверила ее, что несмотря ни на что все будет хорошо. Она просила меня остаться и прилечь с ней, но я должна была идти. Нужно ведь еще смыть с себя всю грязь, а потом… браться за приготовления к свадьбе! Я должна была перебрать весь свой гардероб и упаковать только самое лучшее и дорогое, а еще закончить вышивку для подвенечного платья.
Эта работа была для меня почему-то очень важной — впервые я с таким усердием делала что-либо по настоянию своей мачехи. Конечно, не для того, чтобы угодить этой ведьме — что за вздор — я и сама не понимала, для чего мне это нужно! Но, зная, что ОН придет на церемонию, я хотела предстать перед ним и вообще перед всей публикой гордой, красивой и несломленной вопреки всему, словно у меня нет чувств и эмоций, а есть только холодный расчет — кажется, именно в этом так убежден граф!
Пусть увидит меня такой! Пусть думает, что я счастлива, заполучив богатого и влиятельного мужа! Пусть подавится слюной, глядя на меня, потому что я БУДУ красива в этот день! Я заставлю себя поверить в то, что он как минимум пожалеет о том, что сделал с моей жизнью, не дав мне ни единого шанса!
Я отложила кружево с первыми лучами солнца и так и уснула, нелепо склонившись над своей работой, пока меня не разбудила служанка, пришедшая позвать к завтраку.
Я лишь поудобнее развалилась в кресле и снова задремала. Кажется, в комнату входил кто-то еще, и, кажется, я слышала противный голос Милены, но она не стала меня будить — бог знает по какой причине.
К обеду мне таки удалось разлепить веки и спуститься в гостиную. Отец одарил свою дочь придирчивым взглядом, но промолчал: сегодня меня не стоило наказывать, ведь это может плохо сказаться на его репутации, если хоть кто-то заметит на мне признаки его «воспитания».
— Вчера в поле я видела графа Крайнова с приятелем, — как бы невзначай обронила я за столом, методично размешивая сахар в чашке.
Отец напрягся и выжидающе уставился на меня.
— Я передала ему вашу волю, папенька! Он и его друг приглашены на нашу церемонию!
— Прекрасно! — сухо ответил глава семейства. — Кстати, твой будущий муж сегодня посетит нас: кажется, он хочет сделать тебе предсвадебный подарок!
Меня передернула от отвращения и от одной мысли, что мне придется увидеть старого графа уже сегодня, но внешне я, конечно, оставалась все такой же холодной и циничной.
— Как это мило с его стороны, особенно учитывая тот факт, что графу вообще-то незачем распинаться предо мной, чтобы добиться моего расположения, так что это заведомо напрасная трата сил, времени и его денег!
— Неразумное дитя! — фыркнула в свою очередь Милена.
Ну да, она бы на моем месте прыгала от счастья и с радостью променяла папочку на еще более толстый мешок с деньгами!
«Увы и ах, дорогая „матушка“, но вы слишком стары для него!» — с горькой усмешкой подумала я.
— Не забывайся, ты сейчас не в том положении, чтобы выражать свое недовольство и спорить с нами! Умей быть благодарной! — а вот эта грандиозная фраза принадлежала уже моему отцу.
— Благодарной? — фыркнула я в ответ. — Да на этом свете нет никого более благодарного, чем Я! Уж поверьте, придет время, и я сполна отплачу вам обоим своей БЛАГОДАРНОСТЬЮ! — прозвучало это как предупреждение, и папа даже слегка прищурился, грозно сдвинул брови, но ничего и не произнес.
— Пойду готовиться к визиту жениха! — с долей пафоса произнесла я и, отбросив салфетку в сторону, демонстративно покинула столовую.
— Зачем ты провоцируешь его, Ри? — с тревогой в голосе спросила сестренка, нагнавшая меня только у дверей моей спальни.
— Я всего лишь сказала ему правду! — не согласилась с ней я. — И потом, что он мне сделает? Что еще он может мне сделать? Все самое худшее уже случилось, Лис, больше мне бояться нечего, но пусть не думает, что я смирюсь и позволю ему и дальше спокойно жить и портить жизнь тебе!
— Но что ты сможешь сделать? — полушепотом спросила Алиса.
— Пока не знаю, но это только пока! А ты должна стать сильной и набраться терпения, должна верить, что я не оставлю тебя тут одну надолго! Ты мне веришь? — с нажимом произнесла я.
