Савва настолько спокоен, что кажется, будто и впрямь ничего такого не происходит. Я выдыхаю. Под его вопросительным взглядом качаю головой, мол, ладно, поняла, минутка паники окончена. Но не паниковать сложно. Хотя Савва в чем-то и прав – мне дают довольно четкие указания, следуя которым напортачить довольно сложно. Другое дело, что я не ограничиваюсь лишь организационной стороной вопроса. Макаровна учит меня всегда смотреть глубже. И я в прямом смысле смотрю. Интервью Ксении с другими звездами. Она довольно жесткий и провокационный интервьюер. Интересно, знает ли Савва об этом?
Я вышагиваю по своей квартирке, убеждая себя успокоиться. Но, в конечном счете, не выдерживаю. Накидываю курточку и бегу к дому Комиссарова через двор.
– Тая? Я думал, ты уже спишь.
Савва явно занимался, когда я его отвлекла. На нем мокрая от пота майка, суппорты на локтях и специальные кожаные перчатки без пальцев.
– Вы должны отказаться от интервью!
– Почему это? – изумляется Комиссаров. – У тебя что-то не готово?
– У меня готово все! Но эта Бобчак… Она же провокаторша. Понимаете?
Савва идет на кухню. Я шагаю за ним по пятам, зачем-то наступая туда, куда он ставил ноги.
– Кое кто-то посмотрел Ксюшины интервью? – кажется, Савва смеется, а я краснею. Мне мучительно стыдно за собственную некомпетентность, несмотря даже на то, что он о ней был прекрасно осведомлён, когда поручал мне все это дело. А еще я злюсь. Потому что не заслуживаю насмешки.
– Да. Я посмотрела. Поэтому считаю, нам лучше его отменить. А там, конечно, сами решайте. Вы умнее меня, опытней… – разворачиваюсь на пятках и шагаю прочь, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
– Ну-ка, стой. Ты меня неправильно поняла.
– Неужели?
– Да.
– Так вы отмените интервью?
– Нет.
– Как вы не понимаете?! Она может спросить про… – осекаюсь, не уверенная, что мне можно говорить о его тюремном прошлом.
– Про что? – сощуривается Комиссаров. – О чем таком кошмарном и провокационном она может меня спросить?
– О всяком. О вашей судимости, например. Или еще о чем-то.
Наши взгляды встречаются. Но моя радиостанция молчит. То ли от него больше не исходит никаких сигналов, то ли я разучилась их улавливать.
– А ты откуда о ней знаешь? От Влада? – Савва прикладывает к губам пакет молока, который только что достал из холодильника, и делает несколько жадных глотков.
– Нет! Из… других источников.
– И что? Тебя это смущает?
– В каком смысле? – по какой-то неведомой мне причине я начинаю нервничать.
– В прямом. Ты меня боишься? Или, может, я тебе противен?
Зачем он спрашивает, если совершенно определенно ему до этого дела нет? А я почему молчу, будто соглашаясь?! В то время как он, кажется, с каждой секундой этого затянувшегося молчания становится все более мрачным.
– Нет! Что за глупости? Речь ведь вообще не о том.
– А о чем?
– О вашем имидже! – выкручиваюсь я.
– Считаешь, мне может навредить интервью с Ксюшей?
– Я не знаю, в том-то и дело!
Наверное, в моем голосе звучит чуть больше отчаяния, чем следует. Но я ведь и впрямь не специалист во всех этих делах. А тут еще в голову лезет всякое. Например, я не могу не думать о том, что, вполне возможно, Комиссаров неспроста столько лет оставался в тени, до того как я влезла, какого-то черта решив, будто лучше других знаю, как нужно. Ну зачем? Зачем я сунула нос туда, куда меня не просили?!
– Давайте я все отменю, – шепчу, низко-низко опустив голову.
– Не надо.
– Но…
– Тай, все будет хорошо. Ты не волнуйся, ага?
– Но…
– Верь мне. И давай, иди уже спать. Ты ж небось из кровати выскочила…
Проследив за его взглядом, я вцепляюсь в полочки куртки и соединяю их на груди. Под ней – изношенная футболка, которая ни черта вообще не скрывает. Уже второй раз я предстаю перед Саввой в самом непрезентабельном виде. Ладно, было бы что показать, а так… Тьфу ты! Что за фигня лезет мне в голову?!
В ту ночь я до такой степени себя накручиваю, что наутро, когда съемочная группа прибывает к месту, на волнение просто не остается сил. А может, все дело в том, что Ксения оказывается совершенно не такой, как я думала. Более простой и… человечной, что ли. Съемка будет вестись сразу в нескольких локациях: в ресторане, в президентском люксе гостиницы, в лобби и на берегу реки. Пока готовимся, у нас с ней завязывается непринужденный разговор. Мне почему-то кажется, что я должна Савву защитить, а потому я расхваливаю его на все лады. Рассказываю даже о том, что он участвует в программе наставничества. Слово за слово, речь заходит о жизни в детдоме. О рамках и клише, которые на тебя накладывает эта жизнь в дальнейшем. О том, как тяжело бы мне пришлось, если бы не Савва и Влад. Я так увлечена, что упускаю момент, когда к нам присоединяется Комиссаров. Ксюша смеется:
– Слушай, Сав, ну, тут нам такую подводку сделали, что складывается ощущение, будто мне предстоит интервью со святым. Я уже, если честно, побаиваюсь.
Мы что, уже снимаем?! Я подпрыгиваю, прикрываю зачем-то голову папкой и на полусогнутых отступаю:
– Погодите, Ксюш, чтобы я не попала в кадр!
Савва смеется, провожая меня насмешливым взглядом:
– Ничего, сейчас мы пройдем на кухню, и там тебе расскажут, что это – наглая ложь.
– Значит, не врут, на кухне ты – прям зверь?
– Это тебе лучше у моих ребят спросить.
– Ну, а сам-то ты как думаешь? Строгий?
– Строгий, да. Иначе в этом бизнесе нельзя.
– А для тебя это все больше про творчество или про бизнес?
– Слушай, ну, сказать, что я бессребреник, нельзя.
– Еще бы. Тебе, насколько я понимаю, принадлежит львиная доля во всех проектах?
Чего? Значит, Савва не просто повар? Он – партнер?
– Где как, – уходит от ответа Комиссаров, да только кто ж ему даст – уйти?
– Хорошо. Давай поговорим предметно. Здесь. Какая твоя доля? – Ксения обводит рукой открывающийся вид на гостиницу.
– Львиная, – широко улыбается Савва.
– Потому что никто не хотел вкладываться в отель? Это рискованнее?
По мере следования Савва с Ксюшей углубляются в детали бизнеса, о которых, признаться, мне тоже интересно послушать. Меняя локации, они говорят о том, что и сколько окупается, о марже, о самых успешных и провальных проектах. Я с удивлением понимаю, что в этом Савва разбирается едва ли не лучше, чем в работе шефа. И вообще, какой бы темы они ни касались, говорит он очень складно. Делая интервью по-настоящему интересным. Я бы сказала, что оно идеальное, если бы Бобчак то и дело не пыталась принизить заслуги Влада.
