Ещё, как назло, захотелось есть. И пить. И в туалет. От нервов, что ли? Тем временем зал снова постепенно заполнялся, и я боялась, что если отойду, то потеряю место, или что Димка придет и мы разминемся. Хотя... он же тогда позвонит да и всё.
Я снова посмотрела на часы – вот теперь он уже точно опаздывал. Но я решила не накручивать себя раньше времени. Он живет далеко, за городом. А сейчас вечер, пробки, такси могло задержаться в пути. В общем, всякое бывает.
Около получаса я ещё ждала, ерзая на жестком сиденье. Потом пошла искать уборную. Вернулась – Димки все еще не было. А время, между тем, перевалило за восемь. Я написала ему сообщение:
«Где ты?»
Телефон убирать не стала – так и сидела с ним в руках, напряженно пялясь на экран в ожидании ответа. Но ответа не было. Я оставила ему ещё пару сообщений во всех мессенджерах – но он их даже не читал.
С каждой минутой его молчания у меня в душе стремительно нарастала паника. К половине девятого я уже просто сходила с ума.
А вдруг с ним что-то случилось? Да, конечно, с ним что-то случилось! Если бы он просто опаздывал, если бы его что-то задержало, он бы ответил. Или уже сам давно перезвонил бы мне, но ни за что не допустил бы, чтобы я переживала в неведении. А раз он не отвечает, причем так долго не отвечает – значит, не может, не способен, значит, с ним произошло что-то непредвиденное и очень плохое…
Внутри всё стыло от ужаса. Нет, пожалуйста, только не он! Только не с ним! Пожалуйста, пусть ничего страшного не случится, молилась я каким ни на есть богам. Он должен жить! Он должен быть здоров! Я же просто не вынесу, не переживу, если с ним случится беда. Я же сама тогда умру…
Раз за разом я набирала его номер, но слушала лишь долгие гудки без ответа, пока телефон окончательно не сдох. Дима, Димка, ну где же ты?!
Руки ходуном ходили так, что я еле удерживала телефон. Всю меня трясло как от озноба. Я задыхалась, мысли путались. Что делать? Что? Как узнать, где он, что с ним? Куда бежать? У кого спрашивать?
Видимо, я начала всхлипывать вслух, потому что ко мне вдруг обратился проходящий мимо парень. В другой раз я бы смутилась, но не сейчас. Да что там, для меня вообще всё перестало иметь хоть какое-то значение, кроме Димки. Где он, господи, где?!
– Что? – с каким-то сдавленным стоном выдохнула я, не поняв вопроса.
– У вас что-то случилось? – повторил парень.
Я кивнула, и из горла вырвался надрывный всхлип. Я зажала рот ладонью, пытаясь сдержаться, но чувствовала: не могу. Не могу больше тупо сидеть, ждать, молчать. Ведь ясно же – Димка не придет, с ним беда…
– Может, я могу чем-то помочь? – предложил парень.
– Нет… то есть да… можно позвоню с вашего телефона? Мой сел…
– Конечно, – он протянул мне сотовый.
Руки всё так же дрожали, глаза застилали слезы. Я с трудом набрала Димкин номер, хоть и знала наизусть. Но… опять никто на звонок не ответил.
Наверное, никогда в жизни я не чувствовала себя настолько беспомощной перед этим страхом и перед неизвестностью, которая меня буквально убивала…
44
Надо ехать к Рощиным, решила я. Только так я смогу узнать, что случилось с Димкой. И абсолютно плевать, как там его мама ко мне относится. Важно было только одно – узнать, как он.
Вдруг меня пронзила ледяной иглой страшная мысль: а если его там нет и мать его не в курсе? Если он уехал на злополучном такси и… пропал? Что тогда? Тогда я просто сойду с ума от ужаса…
Но пока не буду об этом думать. Пока буду делать то, что в моих силах. То есть поеду к нему домой.
На деле это оказалось не так просто, учитывая поздний час. Жил он далеко, за городом, в коттеджном поселке Хрустальном. Димка как-то говорил, что это сразу за Молодежным, недавно построенным микрорайоном, до которого ещё можно доехать на обычной маршрутке. Если поспешить.
Был бы телефон – вызвала бы, конечно, такси, пусть оно стоит хоть тысячу, хоть две. Но просить кого-то не решилась. Ну, вызовет мне машину какой-нибудь прохожий. Ну, не будет же он затем стоять как привязанный рядом, к тому же, вдруг такси приедет не скоро? Где мне его отлавливать в этой сутолоке и впотьмах?
Нет, лучше уж на маршрутке. Это хоть понятно и наверняка. Знать бы только, на какой.
Я спросила всё у того же парня, как мне добраться до Молодежного. Он не знал, но по Гугл-карте быстро сориентировал меня, куда идти и на чем ехать. Благо остановка оказалась поблизости. Только вот маршрутку ждать пришлось минут двадцать, не меньше. Потом она долго стояла, собирая народ под завязку. Я просто испсиховалась вся: когда она уже тронется?! Наконец мы отъехали, медленно, неповоротливо. Или мне, со своей рвущейся душой, казалось, что мы еле ползем. Как я, в случае чего, буду выбираться оттуда, даже думать не хотелось. Это было неважно. Скорее бы только доехать!
И Молодежный этот, где я ни разу прежде не бывала, оказался у черта на рогах. На каждой остановке я спрашивала: это конечная? И всякий раз мне отвечали: нет. А я еле могла усидеть на месте, ерзала как на раскалённой сковородке.
На конечной вышли все оставшиеся пассажиры, ну и я. Водитель показал мне, куда идти дальше, чтобы добраться до Хрустального. Подбросить, к сожалению, отказался.
Впрочем, километра три прямо по Байкальскому тракту – это не бог весть какое расстояние. Доберусь и сама.
Несмотря на поздний вечер, да почти уже ночь, машины то и дело проносились по тракту туда-обратно. Поймать попутку я не решалась, мало ли кто попадется, вдруг какой-нибудь придурок или вообще маньяк. Пропаду с концами и следов никто не найдет. Я плелась по занесенной снегом обочине, по колено, утопая в сугробах. Это замедляло ход, но идти по скользкой трассе боялась. Здесь, за городом, машины проносились со свистом как пули. Собьют – и не заметят. Но снег забился в сапоги, а значит, совсем скоро ноги намокнут и замерзнут.
Пока еще были видны огни Молодежного, я шла более-менее уверенно. А когда их скрыл густой и совершенно черный лес, мне стало по-настоящему жутко. В голову лезли всякие дурацкие мысли: а не водятся ли тут волки? Какой-никакой, а лес ведь. А если не волки, то могут носиться стаи бродячих собак. Это тоже страшно. И я напряженно прислушивалась ко всем звукам вокруг, боясь даже дышать полной грудью.
Ну и подмерзла я, конечно, порядком. И не только ноги у меня окоченели, но и руки, и лицо. В общем, эти три километра показались мне адской, немыслимо долгой дорогой. А когда показались первые огни Хрустального, я аж выдохнула с облегчением. И прибавила, насколько возможно, шаг.
Наконец я добралась до ближайшего коттеджа. Я знала лишь название его улицы – Кедровая. А где и как искать дом Рощиных – я понятия не имела, но здесь хотя бы кругом горели фонари, множество фонарей, так что светло было почти как днем. И тротуары расчищены, и щебенкой посыпаны, и, опять же, собаки, хоть и лают, но где-то там, за высоченными заборами.
