Анжелика говорит, что в гемматерапии есть особые приемы: если, скажем, положить кристалл кварца кому-то на сердце, потом — аметист на печень и бирюзу на лоб, человек впадет в кому, и так и умрет. Если знающий фэн-шуист заберется по-тихому к тебе в спальню и чуть сдвинет мебель, у тебя разовьется неизлечимая болезнь почек.
— Прижиганием, — говорит Анжелика, имея в виду метод, основанный на возжигании ароматических конусов на точках акупунктуры, — можно убить. И шиатсутоже.
Она допивает коктейль и снимает свое жемчужное ожерелье.
Все эти лекарства, которые, по утверждению производителей, сделаны только из натуральных компонентов, а значит, полностью безопасны — Анжелика смеется. Говорит, цианид — натуральный компонент. И мышьяк тоже.
Она отдает ожерелье тебе и говорит:
— Теперь я снова Лентил.
Такой ты хочешь запомнить ее, Анжелику, а не такой, какой она была на фотографии в газете на следующий день, когда ее тело в промокшей норковой шубе выудили из реки. Убийцы забрали ее сережки и часы с бриллиантами, чтобы это выглядело как ограбление. Она умерла не от умелой «заделки ног», ее умертвили вполне традиционным способом: пулей в затылок, прямо в ее безупречную французскую косу. Предупреждение всем Диркам и Доминикам, которым захочется «отойти отдел».
Звонят из клиники. Не Ленни, кто-то другой, тоже с русским акцентом. Хотят направить тебя к клиентам, но ты им не доверяешь. Охранники видели тебя с Лентил. Там, в пентхаусе. Вполне вероятно, тебя тоже ждет пуля в затылок.
Родители звонят из Флориды и говорят, что их постоянно преследует черный автомобиль, и еще им звонили и спрашивали, где тебя можно найти. А ты теперь постоянно переезжаешь из одной ночлежки в другую и «делаешь ноги» прямо на улице, чтобы у тебя были деньги на жизнь.
Ты говоришь папе с мамой: вы там осторожнее. Говоришь, чтобы они не давали делать себе массаж никому, кого они не знают. Ты звонишь им с телефона-автомата и говоришь, чтобы они не связывались с ароматерапией. Аурами. Рэйки. Только не смейтесь, но теперь тебе постоянно придется срываться с места на место. Может быть, всю оставшуюся жизнь.
Нет, объяснить ты не можешь. У тебя уже не осталось четвертаков, и ты говоришь папе с мамой: ну ладно, пока.
3.
В первую неделю мы ели мясо под соусом «Веллингтон», а Мисс Америка обходила все двери и, встав на колени, ковырялась в замках мастихином, позаимствованным у Герцога Вандальского.
Мы ели морского окуня, а Мисс Апчхи глотала пилюльки и капсулы из гремящих пузырьков у нее в чемодане. Кашляла в кулачок и вытирала нос рукавом свитера.
Мы едим тетраззини с индейкой, а Леди Бомж играет своим кольцом с бриллиантом, оправленным в платину. Она перевернула его на пальце и разговаривает с ним вслух, словно держа огромный бриллиант в ладони.
— Пакер? — говорит она. — Это совсем не то, чего я ожидала. — Леди Бомж говорит: — Как я могу написать что-то достойное, когда окружение… не соответствует?
Разумеется, Агент Краснобай снимает ее на видео. Граф Клеветник достает свой диктофон, ловит каждое слово.
Там кхе-кхе. Тут кхе-кхе. Ворчание. Нытье. Все недовольны, все жалуются. Мисс Апчхи говорит, что здешний воздух буквально забит токсичными спорами плесени.
Там кхе-кхе. Тут так-так. Никто не работает. Никто не написал ни строчки.
Худющий Святой Без-Кишок, словно голодный птенец с вечно раззявленным ртом и запрокинутой головой, вливал в себя картофельную запеканку с мясом, или яблочный пирог, или острые пирожки с чили из серебристых шуршащих пакетов из майларовой фольги. Заглатывал чуть теплую массу, даже не пережевывая. Его острый кадык ходил вверх-вниз при каждом глотке.
Хваткий Сват выплюнул табачную жвачку на грязный ковер и сказал, что это промозглое здание, сумрачное и унылое, совсем не похоже на писательскую колонию, как он ее себе представлял: люди пишут на свежем воздухе, зеленые лужайки услаждают взор; у каждого — свой отдельный коттедж; по утрам им приносят завтрак в коробке. Цветущий сад, абрикосовые деревья в белой метели лепестков. Послеобеденный сон под каштанами. Крокет.
Мисс Америка даже еще не бралась за конспект своего киносценария, своего будущего шедевра, а уже заявила, что у нее ничего не выходит. Грудь болит — невозможно писать. Руки какие-то вялые. От одного только запаха сегодняшних котлет из телятины ее немного стошнило вчерашними крабовыми лепешками.
У нее почти на неделю задерживается менструация.
— Это синдром нездорового здания, — сказала ей мисс Апчхи. Ее красный нос уже свернулся на сторону оттого, что она постоянно вытирает его рукавом.
Леди Бомж провела пальцами по перилам, по резным спинкам кресел и показала нам пыль.
— Видишь, — сказала она бриллианту в своей ладони, — Пакер? Пакер, это же неприемлемо.
В первую неделю затворничества Мисс Апчхи постоянно кашляла и дышала со свистом, глухим и низким, как стоны волынки.
Мисс Америка пыталась взломать замки на дверях. Рывком раздвигала зеленые бархатные занавески в холле, обставленном в стиле итальянского ренессанса, но все окна были заложены кирпичами. Рукояткой своего розового колеса-тренажера она разбила витражное окно в готической курительной комнате и увидела лишь бетонную стену с горящими лампочками, создающими имитацию дневного света.
Диваны и кресла в холле Людовика XV обтянуты васильковым бархатом, стены украшены замысловатой лепниной в виде позолоченных завитков. Мисс Америка встала посреди комнаты в своем спортивном купальнике из ярко-розового спандекса и потребовала ключ. Ее светлые волосы были как белое море, бушующее у нее за спиной. Она сказала, что ей нужен ключ, чтобы выйти наружу, буквально на пару дней.
— Вы пишете романы? — спросил мистер Уиттиер. Его руки, даже когда лежали неподвижно на хромированных подлокотниках инвалидного кресла, все равно будто бы отбивали невидимую телеграмму. Под сморщенной кожей в оплетке из выступающих вен его кости непроизвольно дрожали.
— Киносценарии, — сказала Мисс Америка, уперев кулаки в бедра, обтянутые розовым спандексом.
Глядя на нее, высокую, стройную, гибкую, мистер Уиттиер сказал:
— Да, конечно. Ну, так напишите сценарий о том, что такое усталость.
Нет, Мисс Америке нужно сходить к гинекологу. Ей нужно сдать кровь на анализ. Ей нужны предродовые витамины.
— Мне нужно кое с кем встретиться, — сказала она.
С ее парнем.
И мистер Уиттиер сказал:
— Вот поэтому Моисей и увел племена Израилевы в пустыню…
Потому что они столько лет прожили в рабстве. Поколение за поколением, они учились, как быть беспомощными.
Чтобы создать расу хозяев из расы рабов, сказал мистер Уиттиер, чтобы научить забитых, смиренных людей самим управлять своей жизнью, Моисею приходилось быть сволочью.
