— Коли знал бы я другие способы, кроме вязового дупла, — не ждали бы мы с Таисьей полвека, чтобы счастье свое обрести.
Но Тайка не сдавалась:
— Другой способ существует! Мне сама Мара Моревна это сказала, а уж она-то никогда не ошибается! Говорит, это что-то у меня прямо под носом прячется, а я не вижу. Значит, надо вернуться в Дивнозёрье и там искать.
— А может, Вьюжка тебя отнесет? По небу, на крыльях, — царица хлопнула в ладоши, радуясь своей догадке, но Яромир с сомнением покачал головой:
— Между нашим краем и чудесным миром смертных лежит густой черный лес, который ни пешему не пройти, ни конному не проехать. И даже симарглу не хватит сил перелететь его из края в край без отдыха. А присесть, чтобы дух перевести, там негде. Не выдержит Вьюжка пути. Говорят, лишь вольным птицам такой перелет под силу, и то не всем.
— Так. Хорошо. А каким под силу?
Тайка шагнула к нему, и бубенцы на полумесяце, украшенном синими и красными камнями, звякнули, будто подбадривая ее.
Она придержала Кладенец рукой. Тепло металла отозвалось покалыванием в пальцах: меч будто бы хотел сказать: да, ты на верном пути, воительница. Теперь иди до конца.
Яромир призадумался:
— Ну вот дикие виллы летают — они же сами говорили.
— Да они всего лишь с небольшую утку размером. Я же не лягушка-путешественница, чтобы с ними на палочке летать! — Тайка не удержалась от смешка.
Дивий воин окинул ее серьезным взглядом:
— Нет, на лягушку ты, даже когда в зеленом, не слишком-то похожа.
— Ну, спасибо тебе, — буркнула Тайка. — Утешил.
Недоумение во взгляде Яромира позабавило ее, но объяснять ему про то, что это тоже такая сказка, она из вредности не стала. Ишь, сам из волшебной страны пришел, а историй о чудесах не знает! Вот когда разберутся они с Доброгневой и спасут Василису, надо будет ему детских книжек подкинуть, что ли! Пускай почитает.
— Еще Гамаюн, Сирин, Алконост, Птица-обида, Юстрица и Стратим… — неторопливо принялся перечислять дивий воин.
Заслышав имена дивных птиц, Тайка встрепенулась:
— А они большие? Человека, скажем, смогут унести?
— Да что ты такое говоришь? — рассмеялся Яромир. — Ни одна из этих птиц не позволит смертному оседлать себя.
— Ну, если теоретически? Кто из них меня поднимет?
— Да кто угодно. В тебе весу, небось, пуда три с небольшим? Ну вот, а тот же Стратим, говорят, и целого быка утащить может.
— Понятненько…
Тайка больше ничего не сказала, но в голове у нее уже крепко-накрепко засела одна мысль.
Помнится, Кира на свой Жар-цветок как раз Алконоста хотела приманить, чтобы по весне опрыскать яблоки чудесной росой с его крыльев. А бутон уже раскрылся, семечки созрели, и даже волшебство вернулось в Дивнозёрье — значит, теперь настала пора собирать урожай.
---
Друзья, вот и подходит к концу эта книга — в ближайшие дни вас ждут последние главы «Тайн Дивнозёрья». Но конец книги не означает окончание истории. И я спешу сообщить, что впереди вас ждёт не только продолжение, но и предыстория. То, что случилось в волшебной стране до событий, описанных в "Ведьме Дивнозёрья", несомненно повлияло на все последующие события. Очень скоро мы приоткроем и эту тайну.
Чтобы не пропустить продолжение, подписывайтесь на мою страницу (для этого надо нажать кнопку «Отслеживать автора»).
Книга выкладывается бесплатно, но я буду очень признателен, если вы решите дать «Тайнам Дивнозёрья» награду. Это не только поднимет книгу в рейтинге, но и поможет проекту развиваться дальше. Спасибо вам за поддержку, за добрые слова и пожелания в комментариях.
Помните — сказки не заканчиваются, а чудеса всегда рядом.
С пожеланиями добра и удачи, Алан Чароит
Птица, которая смеётся - 1
Утром, едва проснувшись, даже не умывшись и не позавтракав, Тайка со всех ног бросилась искать Киру.
Кикимора нашлась в предбаннике. Хмурая и несчастная, она грызла сушку и громко жаловалась на жизнь баннику Серафиму:
— Ох, мои плеченьки, моя спиночка! Ломит-то все как! Цельные сутки дрова волохала, жар раздувала. Теперь рожа вся красная! Увидит кто — испужается. Не бывает краснорожих кикимор! Ведь всем известно, что наилучший цвет лица — зеленый.
— А цветок-то твой шо? Не зачах? — встревоженно прогудел Серафим.
— Цветет, но лепесточки на кончиках скручиваются ужо, — плаксиво ныла Кира. — Коли не вернется волшебство, вся затея коловершам под хвост!
— Так эта… говорят, вернулося. Я от Никифора слыхал, шо ночью ышшо.
— Как так?! — Кикимора всплеснула тощими лапками. — Неужто ведьма наша про меня забыла?
— Помню я, помню, — Тайка скрипнула дверью, заходя внутрь. — Как раз тебя и искала.
— Ха! — Банник покатился со смеху. — Ведьма, до чего ж ты лохмуша! Тебе не говорили, что с утра причесываться надоть? Еще и чумазая.
— И так сойдет, — отмахнулась Тайка. — И вовсе я не чумазая.
— А я говорю, чумазая! Не спорь со старшими. — Банник щелкнул пальцами, и кикимора захихикала:
— Ой, умора! Ну ты отчудил, Серафимушка! Она ж теперь как медведица смешная китайская… как ее? Во, панда!
— А пущай теперича в баньке попарится, только так энту панду с себя смоет. — Серафим, показав язык, нырнул под лавку, и только его и видели.
Тайка потерла нос — на руке осталось угольное пятно. Ну удружил банник, нечего сказать!
— Пойдем скорее, Кира. Пора семена собирать да Алконоста приманивать. А умоюсь потом — ничего страшного. Подумаешь, панда! Они очень даже симпатичные.
***
Из собранных семян они приготовили чудное варево на меду и молоке: кикимора со знанием дела поведала, что Алконост — птица гордая и просто так семечки — даже с самого Жар-цвета — жрать не будет. А вот сладкую кашку — запросто! Поэтому до самого обеда Тайка кашеварила — причем сразу в ведре. Сперва она, конечно, взяла кастрюлю, но Кира замахала руками:
— Маловато будет, ведьма. Ты не жадничай. И помешивай там хорошенько, чтобы не пригорело.
На закате они отправились к излучине Жуть-реки.
Снег почти растаял, превратившись в жидкую осеннюю грязь, и Тайка пожалела, что не догадалась надеть резиновые сапоги. В кроссовках уже вовсю хлюпало.
Она тащила в руках ведро с алконостьей кашей, уже в который раз жалея, что не попросила Яромира или Лиса помочь. А все из-за Киры — та наотрез отказалась посвящать в дело остальных. Мол, спугнут нам птичку, ироды.
Сама кикимора нашла где-то в сарае старое корыто и теперь семенила под ним, словно черепашка, периодически выглядывая из-под своего деревянного панциря.
