Из глаз брызнули злые горькие слезы. Несколько капель упали на щеку Яромира, и Тайка затаила дыхание: а ну как случится чудо? В сказках, помнится, бывало, что околдованный молодец приходил в себя, если над ним рыдала красна девица. Но в жизни вечно все шло не так, как в сказке.
Немного порыдав (тихо, чтобы никто не слышал), Тайка все же взяла себя в руки и вытерла глаза. Рано еще горевать. Ну-ка, что там в бабкиной тетрадке про слюну упыря говорится? Так-так-так. «На навьей седмице укус всегда смертелен»… Тетрадка, отлетев, ударилась о стену.
— Только не вздумай умирать, слышишь?! — Она тряхнула Яромира за плечи. — Я обзываться больше не стану, честное слово! И спорить тоже, хочешь? Слушаться тебя буду. И по алгебре пятерку в году получу! Ну что мне еще сделать, чтобы ты очнулся?
Чья-то легкая рука легла на ее плечо, и Тайка вздрогнула:
— Ой! Матушка Осень! Я не заметила, как вы вошли.
— А я и не входила, — старая ведунья сняла с головы капюшон, сплошь покрытый капельками дождя, — с самого начала здесь была. Смотрела, что ты делать станешь. Пригодился, стало быть, мой цветок?
— Угу, — Тайка вздохнула.
Она понимала, что радоваться должна: упыри и злыдни были повержены, деревня — спасена, большинство защитников отделалось лишь мелкими царапинами да ожогами от костра. Но радоваться у постели умирающего у нее совсем не получалось…
— Ты хорошая ведьма-хранительница, — ведунья потрепала ее по волосам, совсем как бабушка в детстве. — Дело свое знаешь. Дивнозёрье нынче в добрых руках.
В ответ Тайка упрямо мотнула головой:
— Это неправда. Хорошая ведьма защитила бы всех. А мой друг — гляди — умирает…
Тайке вдруг пришла в голову одна мысль, и она отчаянно ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку.
— Матушка Осень, а нельзя ли мне как-нибудь попасть в нитяной лес? Я найду нить судьбы Яромира, приплету ее к своей — и он выживет! С Василисой же сработало, значит, и с ним получится. Я не могу позволить ему умереть! Только не сейчас!
Старая ведунья, цокнув языком, погрозила ей пальцем:
— Не торопись, деточка. Все оборванные ниточки на себя не навяжешь, всех на свете не спасешь, как ни старайся. Да и сама подумай, разве друг он тебе? Сколько раз ты на него злилась и обижалась? Не ты ли совсем недавно подозревала, что Яромир служит царю, да и только, — а на тебя ему вообще плевать? Не твое ли сердце сжалось до боли, когда ты узнала, что он не сказал тебе про свою невесту Огнеславу? На кой тебе сдались такие «друзья»?
В этих словах, конечно, была доля истины, но все же полностью согласиться с ними Тайка никак не могла:
— От того, что мы ссоримся с нашими друзьями и обижаемся на них, разве мы перестаем их любить? — Наклонив голову, словно молодой барашек, она упрямо глянула исподлобья. — Думаю, что и у Яромира не раз были причины на меня злиться. Оба мы хороши.
— А как же Радосвет и его дурацкие приказы? — прищурилась ведунья.
— Они с Яромиром почти что братья, — после минутного колебания отозвалась Тайка. — Их давняя дружба не должна меня задевать.
Стоило ей произнести это вслух, и от сердца вмиг отлегло. Ну правда же: дивий воин с ней всего полгода как знаком. А с Радосветом лет сто, если не больше.
— А Огнеслава? Как думаешь, почему он тебе ничего не рассказывал? — не отставала ведунья.
— Ну, я и сама не спрашивала, — пожала плечами Тайка. — А ему, наверное, не хотелось вспоминать. Яромир тогда сказал: «Не думал, что она жива». Значит, в прошлом случилось что-то очень плохое. И я не дуться на него должна, а помочь ему эту Огнеславу спасти.
Она не стала говорить об этом вслух, но ей было бы очень любопытно взглянуть на девушку, на которой Яромир собирался жениться. Интересно, чем та его привлекла? Должно быть, красой неземной, скромностью и тонкими манерами. А еще, небось, носила вышитые рубахи и парчовые сарафаны, а не безразмерные толстовки с джинсами…
— Ты в самом деле хочешь помочь ей?
Ведунья, похоже, усомнилась в искренности Тайкиных слов.
— Да, если это важно для Яромира. — Тайка вздохнула: это решение далось ей нелегко, и где-то внутри разгоралось незнакомое чувство, которому она пока не знала названия, обжигало нутро, словно уголек, не давая вдохнуть полной грудью. — Но больше всего я хочу, чтобы он был жив-здоров, а не превратился в уродливого упыря.
— Я слышала, как ты пыталась торговаться и давать зароки, но, поверь, миру не нужны такие жертвы. Лучше просто назови мне хотя бы одну причину, почему Яромир должен жить.
Мара Моревна (3)
О, Тайка могла бы с ходу придумать десятка три таких причин, но как выбрать всего одну? Она принялась рассуждать вслух:
— Он сильный воин и верный друг, всегда приходит на помощь в трудную минуту. Его будет многим не хватать. Собачкам, например. Или вот Марьяне. Она, помнится, даже как-то призналась мне, что Яромир ей нравится. И наличию невесты явно не обрадовалась, эх… Так, что еще? Огнеславу спасти будет некому, если ее жених погибнет. И вся царская дружина расстроится, потеряв любимого воеводу. А уж царь с царицей как горевать будут! Меня он мечу научить обещал, и мы только-только тренироваться начали. Выходит, этот вредный тип всем нам нужен. Без него никак!
Она встретилась взглядом с Матушкой Осенью и вмиг поняла, что несет какую-то чушь. Все было не то!
Старуха резко развернулась, явно собираясь выйти из комнаты, и Тайка, поняв, что у нее остался последний шанс все исправить, завопила что было мочи:
— Онмненужен! Очень-очень! И если я правда сделала для вас что-то стоящее, верните мне Яромира… пожалуйста!
Ведунья обернулась у самой двери, и Тайка ахнула: старческие морщины разгладились, седые волосы потемнели, похожие на две льдинки глаза, казалось, смотрели в самую душу, и холод от ее цепкого взгляда пробирал до костей.
Это лицо, как и черно-белые одежды с кружевом, сотканным из дождя и серого тумана, Тайка уже видела: там, за деревом, перед битвой, посреди первой метели ноябрьского кануна.
— Мара Моревна… — прошептала она. — Так вот почему вас давно не видели ни в Дивьем, ни в Навьем царстве! Вы живете у нас в Дивнозёрье!
— Вообще-то в Михайловке. Там от станции недалече, — отозвалась Мара Моревна знакомым бабкиным голосом и тут же рассмеялась звонко, как молодуха. — Шучу, шучу. Давным-давно нашлось мне среди смертных теплое местечко. Люди — интересные создания. Не все хороши, но среди вас много достойных. Хошь верь, хошь не верь, — а верных и смелых сердец в человечьем мире намного больше, чем в самом наиволшебном краю. Потому я и не хочу возвращаться. Мне и тут неплохо — конечно, пока ведьма-хранительница свое дело знает. Таков старинный уговор.
Мара Моревна озорно подмигнула Тайке, и та закивала:
