— Иди-иди, — он кивком указал направление. — И не вздумай что-нибудь отчудить — прибью.
А Тайка, присев на корточки рядом с кикиморой, пожала ей лапку.
— Спасибо за бдительность, Кира. Ты умничка!
Даже в неярком свете фонарика было видно, как та смутилась и пробормотала:
— Ой, да ладно тебе, ведьма. Теперь мы в расчете за тот след-то?
***
— Значица так, начну с самого начала, — Иваныч оживленно вертел головой, пока Марфа приматывала его к дереву веревкой, — вижу, вы уже знаете, что грядет беда. — Его голос стал таким довольным, что Тайка поморщилась: нашел, чему радоваться, упырина! — Я готов помочь вам, но, конечно, не забесплатно. В ответ тоже об услуге попрошу. Слышь, ведьма?
— Ну и чего ты хочешь?
Она сплела руки на груди. Как же ее раздражал этот тип!
Иваныч проверил путы на своих руках, убедился, что они достаточно крепкие, и вздохнул:
— Меня тут позвали, понимашь, воевать в армии какой-то там Догро… брогне… До-бро-гне-вы. Тьфу, имя-то какое пакостное, язык сломаешь! И зову энтому противиться сил никаких нет. В общем, даже хорошо, что вы меня привязали. Перетянули чуток, правда. Но ничего, руки-ноги у меня не затекают, так что…
— Лучше скажи, как ты внутри защитного круга очутился? — перебил его Яромир. — Неужто прореха где-то нашлась?
Иваныч скрипуче рассмеялся.
— Ой, ни за что не угадаешь! Ну? Сам-то как думаешь?
— Я тебя спрашиваю. Пока по-хорошему.
— Скучные вы все, — вздохнул упырь. — А ведь все просто: в тот момент, когда девчонки обряд свой вершили, я уже в деревне был. Унутри. Забился под корягу в овраге и спал там. Потом хотел выйти, смотрю — не пущает. Не свезло, короче. Так с тех пор и сижу. А уж как зов услышал — чуть не спятил. Ну как на него, спрашивается, ответишь, ежели выйти не получается?
— Погоди, я так и не поняла: ты хочешь уйти или остаться?
Тайка на всякий случай продолжала посматривать на дорогу. Сигнала от вытьянки еще не было, но мало ли…
Упырь клацнул зубами:
— Че тут непонятного? Конечно, остаться. Вы хоть мне и не друзья, но хотя б не первый год знакомы. А об этой навьей колдунье не слыхал даже. А ну как она похуже вас будет?
— О, ты даже не представляешь себе насколько! — хмыкнул Яромир.
Иваныч поежился и сварливо продолжил:
— В общем, дабы не попасть из огня да в полымя — предлагаю сделку. Я рассказываю все, что знаю: кого она зовет, зачем, с какой целью, что приказывает. Помогаю выдержать осаду. А вы потом меня отпускаете и больше не трогаете, чеснок под нос не суете, водицей заговоренной не поливаете. Покоя я хочу, во!
— А людей кусать не будешь?
Тайка прищурилась. Ох, не верила она этому клыкастому.
— Мамой клянусь! — прогнусавил упырь. — Хочешь, вегетарианцем стану?
— Он тебе сейчас что угодно пообещает, — Яромир покачал головой. — Не доверяла бы ты ему, дивья царевна.
— Я и не доверяю, — шепнула Тайка. — Но важные сведения узнать тоже не помешает.
А упырю вслух сказала так:
— Сперва расскажи все, что тебе известно. А потом я решу, чего стоят твои сведения.
— Вот так всегда, — разочарованно протянул Иваныч. — Ты к ним со всей душой, а они… Эх, ведьма! Ладно, слушай: всем упырям да злыдням, которые в округе пробудились, велено к вязовым дуплам прибыть на рассвете. А до того — тебя найти.
— Меня? Но зачем? — По ее спине пробежал липкий холодок. — Я думала, вам жители деревни нужны. Чтобы пополнить ряды.
— Ну, ежели кто подвернется, то и его сожрут, конечно, — хохотнул упырь. — Но тебя сгубить важнее. Боится тебя навья княжна до дрожи. Уж не ведаю почему.
Яромир, не говоря ни слова, положил ей руку на плечо. Мол, не бойся, я с тобой. И Тайкино сердце почти было успокоилось от этой молчаливой поддержки, но вдруг на всю округу раздался леденящий душу вытьяночий вой.
Марьяна подавала сигнал: началось!
Любимый упырь княжны
Если бы Тайке еще год назад сказали, что они вместе с деревенской нечистью и обитателями волшебной страны будут защищать Дивнозёрье от упыриного нашествия, она бы подняла шутника на смех — настолько невероятным это тогда показалось бы. Но сейчас ей было вовсе не смешно…
Вой вытьянки слышался все ближе, и от этих жутких воплей кожа сама собой покрывалась мурашками.
— Ишь, разоралась, словно сигнализация! — пробурчал Никифор, даже не пытаясь скрыть тревогу в голосе.
А Упырь Иваныч просиял:
— Никак это Марьянушка Веремеевна, сердца моего отрада, голосит? Ух, как громка, надрывиста! Истинное наслаждение для чуткого уха!
Тайка вытаращилась на упыря: он это сейчас серьезно? Без иронии?
Но на осунувшемся лице Иваныча застыло выражение неподдельного восхищения. Оставалось лишь пожать плечами и признать, что упыриные вкусы далеки от человеческих. Им, небось, звуки полицейской сирены покажутся лучшей музыкой на свете?..
— Идут! — Марьяна ворвалась в круг света, на ходу становясь видимой. Ее длинные белые волосы трепал ветер, глаза полыхали синим огнем, но при виде привязанного к дереву упыря взгляд вытьянки изрядно попритух. — Эй, а этот лысый чертяка что здесь делает?!
Иваныч пихнул локтем Марфу и радостно зашептал:
— Она назвала меня «лысым чертякой»! Я ей точно нравлюсь! Вот увидите, скоро она сама за мной бегать будет!
Хорошо, что Марьяна этого не услышала, а то наверняка вцепилась бы незадачливому ухажеру в плешь. Тайка хотела было осадить самонадеянного упыря, но не успела: на улице вдруг один за другим начали мерцать и гаснуть фонари.
Пока они не потухли окончательно, Тайка успела разглядеть человека в трениках и красной флисовой куртке, бегущего по заметенной обледеневшей дороге прямиком на свет их костра. Бедняга постоянно спотыкался, оглядывался, ронял в грязь бейсболку и, подняв ее, снова мчался дальше.
Громкий топот его ног раздавался на всю улицу — других звуков Тайка почти не слышала, потому что все заглушал валящий с неба снег, но она вполне могла представить себе, что в темноте, где-то за спиной несчастного прохожего, шелестят невидимые крылья его злобных преследователей.
— Сюда! — Она помахала парню рукой. — Скорее к огню!
Мерцающее пламя костра оставалось единственным светлым пятном — островком безопасности — в этой глухой и мрачной ночи. И, пожалуй, для человека, за которым гналась упыриная стая, оно было единственной возможностью спастись.
Запыхавшийся незнакомец добежал до перекрестка, но, как назло, в последний момент поскользнулся, растянулся на дороге лицом вниз и затих. Ох, наверное, здорово ушибся?
