Миг — и весь нитяной узор стал меняться на глазах. Налетевший ветер взметнул Тайкины волосы, обсыпал ее сухими листьями. Над головой громко раскаркались вороны, а в сплетении нитей тревожно зазвенели колокольчики, но вскоре все стихло, и только знакомый шепот Матушки Осени прозвучал будто внутри головы:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, ведьма!
Ох, хотела бы Тайка и в самом деле знать это! Но, к слову, своего она добилась: васильковая ниточка окрепла и потянулась с места обрыва дальше, пока совсем не затерялась в листве. Чья же она все-таки?
Тайка коснулась ее пальцем, моргнула — и осенний лес пропал. Она вдруг оказалась у излучины Жуть-реки. Вроде знакомый изгиб: та же осока, россыпь перловиц и мелких камешков, вот только берега почему-то показались непривычно заросшими. Тайка озиралась по сторонам и находила все больше отличий. Например, кривой черемухи у излучины не было вовсе, а на месте старого дуба, чей ствол несколько лет назад раскололо молнией, торчал из земли маленький дубок всего в руку толщиной.
С той стороны реки на высоком берегу, свесив с обрыва грязные босые ноги, сидела девушка в белой рубахе и широком голубом сарафане. Ее черты показались Тайке знакомыми. Они явно уже встречались. Но где? Когда?
Она закатала джинсы и, войдя в воду по колено, замахала руками, чтобы привлечь внимание.
— Эй ты! На том берегу! Слышишь меня?
Девица встрепенулась, вскочила на ноги и приложила ладонь ко лбу, закрываясь от солнца.
— Тайка, ты? Стой! Не вздумай плыть сюда. Оставайся на своем берегу!
Хм… И голос тоже был знакомым…
Кажется, девушка в сарафане заметила ее замешательство и замахала ей рукой:
— Не помнишь меня? Я — Василиса. Та, что и прекрасная, и премудрая, два в одном.
Брови Тайки взметнулись вверх.
— Э-э-э… Прежде ты выглядела иначе!
Лицом эта Василиса действительно была похожа на ту, которую Тайка встретила однажды в Сонном царстве, когда Лис-Лютогор усыпил ее своим заклинанием. Этих девиц можно было бы принять за сестер, но никак не за одну и ту же девушку. Обычно люди с возрастом не менялись так сильно, чтобы из невзрачной серой мышки превратиться в писаную красавицу. Если, конечно, в ход не шли колдовские чары…
— Такой я была прежде, — неохотно пояснила Василиса. — До того, как стать Кощеевой невестой. Но это не важно. Послушай меня: ты обязательно должна встретиться с Лисом…
— Еще чего! — фыркнула Тайка. Возле ее ноги проплыла темная рыбина, мазнув скользкой чешуей по коже. Бр-р! По спине пробежали мурашки, а вода вдруг стала очень холодной. — Не хочу его видеть. Он мой враг!
Василиса всплеснула руками.
— Сейчас же вылезай из воды! Живо!
Не думая, Тайка одним прыжком оказалась на берегу и, с размаху шлепнувшись прямо на острые камешки, потерла ушибленный копчик. Мышцы ног запоздало свело судорогой, и она, сжав зубы, чтобы не заорать, принялась разминать икры.
А Василиса все кричала с того берега:
— Он поклялся, что не причинит тебе вреда, если вы встретитесь во сне. Я за него ручаюсь. Он мой сын!
— Ага! Так тыта самаяВасилиса?!
Тайка, конечно, и сама уже догадывалась, с кем имеет дело. Но одно дело строить предположения, а другое — увериться на все сто. Ишь ты, лисья матерь!
Налетевший порыв ветра сносил слова вниз по реке, будто бы пытался помешать Василисе передать весточку.
— Прошу тебя, просто выслушай его! А потом сама решишь, что делать дальше. Вспомни, я помогла тебе выбраться из Сонного царства! Неужели ты не веришь мне?
— Ага, только засунул меня в это Сонное царство как раз твой любимый сынок, — Тайка скрипнула зубами. — Тебе-то я, может, верю, а вот ему…
— Помоги нам, Тайка!
Василиса кричала что-то еще, но ветер усилился, и вскоре ее слов стало совсем не слышно. Тогда она просто сложила руки на груди в молитвенном жесте.
Над головой сверкнула молния, раздался оглушительный раскат грома, а браслет-Кладенец на Тайкином запястье вдруг стал обжигающе горячим. Она вскрикнула от боли… и проснулась.
За окном занимался бледный рассвет, громкоголосые птицы пересвистывались в кустах, росших за окном. В доме, похоже, все спали — с террасы не доносилось ни звука, ни шороха. И только отчаянный крик Василисы до сих пор стоял в ушах: «Помоги нам, Тайка!»
Светлые Осенины
— Ты, Тай, что-то сама не своя нынче.
Пушок так мурчал и ластился к ее руке, что Тайка невольно начала подозревать рыжего негодяя в корысти. Наверняка он пришел не просто так поболтать, а вознамерился вылизать кастрюльку, когда Тайка закончит взбивать яйца с сахаром для праздничного пирога.
Но она ошиблась: коловерша не стал ей льстить, выпрашивая лакомство, а вдруг, наоборот, разворчался:
— Ты в зеркало вообще смотрелась? Синяки у тебя под глазами, ух, здоровенные! Может быть, отдохнешь немного, а? А то сегодня всю ночь гулять будем…
— Ну спасибо, дорогой, порадовал, — фыркнула Тайка, ловко орудуя венчиком. — Тебе бы только гулять!
— Вообще-то я за тебя волнуюсь, — коловерша надул щеки. — Спать вчера ушла раньше всех, а выглядишь, как будто всю ночь в полях пахала вместо лошади. И взгляд опускаешь, будто бы скрываешь что-то. Эй, ты полотенцем на меня не маши, я давно с тобой знаком, все вижу. Что стряслось? Уж со мной-то ты можешь поделиться?
— Ладно, только никому ни слова!
Тайка сделала страшные глаза, и Пушок торжественно закивал:
— Ты же меня знаешь! Я — могила!
Тайка, конечно, знала, что коловерша тот еще болтун, но копить тревогу в себе уже не было никакой мочи, и она выложила все как на духу: и про Сонное царство, и про нити судьбы, и даже про просьбу Василисы.
— Ох ты ж елки! — только и смог вымолвить Пушок, дослушав рассказ. — Дело-то серьезное. Это, деточка, не просто сны.
— Оно и ежу понятно, — Тайка смахнула с края кастрюли пенную каплю и облизала палец. — Делать-то мне что? Может, и правда стоит повидаться с Лисом?
— С ума сошла? — вскинулся коловерша. — Он соврет — недорого возьмет. Может, эта твоя Василиса и нормальная сама по себе, но Лютогору верить нельзя. Что, если он и ее обманул, а сам только и ждет, когда ты к нему в лапы пожалуешь? Р-раз — и сцапает тебя, а нам потом бегать выручать! Нет, я против! Ка-те-го-ри-чес-ки! Ну сама посуди, если бы Никифор или Яромир об этом узнали, что бы они сказали?
— Да, ты, пожалуй, прав, — Тайка тряхнула головой. — Никто из них не стал бы доверять Лису. Но я уверена, что Василиса не лжет… она хорошая.
— Знавал я прежде одну Василису, — мечтательно протянул коловерша, закатывая глаза. — Пенками от варенья меня кормила. Кстати, это она меня в лесу подобрала, когда я впервые из вязового дупла выпорхнул и в Дивнозёрье оказался. Еще малой совсем был, желторотый… Кстати, и Пушком тоже она меня нарекла. Хорошая была девица, бойкая, синеглазая. А пела — заслушаешься. Колдовству училась у местной ведьмы, да жаль, не доучилась. Замуж ее отдали супротив воли.
