— А вот это очень плохо, — встрепенулся Лис. — Нам надо немедленно уходить.
Радосвет вскочил с трона.
— Погодите, куда это вы собрались?
Они с царицей, подбежав, встали по обе стороны от Тайки, как будто решили взять ее под белы рученьки и не пущать. Да она и сама не была уверена, что стоит куда-то идти вместе с Лисом. Вреда он ей, конечно, причинить теперь не может, но вот голову задурить — запросто. Это же хитрец каких поискать.
А Яромир убрал телефон и, глядя на Кощеевича в упор, молвил:
— Я иду с вами.
Это был не вопрос, а почти угроза. Мол, попробуй только отказаться, сразу по ушам получишь.
— Ой, да пожалуйста. Лишний меч там не помешает, — легко согласился Лис.
— «Там» — это где?
Больше всего Тайке сейчас хотелось вцепиться в бабушкину юбку, как в детстве, — но те времена давно прошли. Она уже не маленькая девочка, а ведьма-хранительница! Ей нельзя показывать свой страх.
— На дороге сна, разумеется. Тебя ждет засада. — Лис еще договаривал, а Яромир уже открывал проход. Тоже, видать, понял, что медлить нельзя.
Царь с царицей обняли внучку, и Тайка, чтобы успокоить их, с улыбкой сказала на прощание:
— Все будет хорошо, — а потом шагнула следом за своими спутниками в объятия холодного и липкого тумана.
***
Она ожидала увидеть чудищ с огненными пастями, извергающиеся вулканы или еще что-нибудь в этом роде, но вокруг было тихо. Разве что булыжники под ногами стали немного скользкими, как будто бы на дорогах сна недавно прошел дождь.
— Ну, и что дальше? — как можно беспечнее спросила она.
— Мы проводим тебя до твоего сна, а потом ты проснешься.
Лис предложил ей взять его под руку, но Тайка, коротко кивнув, уверенно зашагала вперед. Яромир поравнялся с ней и пошел рядом.
— Да не бегите вы так, — чародей догнал их вприпрыжку. — Сами же знаете, на этой дороге время почти не движется. Даже если до будильника осталась одна минута, мы все равно успеем. И если на нас нападут — а я почти уверен, что так и будет, — они тоже успеют.
— Нападут, значит, будем отбиваться, — грозно нахмурился Яромир, придвигаясь еще ближе к Тайке. Теперь они шли, почти соприкасаясь локтями.
Смерть во сне (3)
— Мне нравится твой настрой, — Лис откинул челку, упавшую ему на глаза, и рассмеялся. — И твое… как бы получше выразиться... чистосердечие. Ты прямой, как стрела. Наверное, за это тебя царь и ценит?
— Из твоих уст это почему-то звучит как оскорбление, — фыркнул дивий воин.
— Нет, что ты! Я, можно сказать, восхищаюсь таким восприятием жизни: без подтекстов — буква в букву, точка в точку.
Яромир ничего не ответил, только еще больше насупился. Похоже, он считал, что подобные разговоры только понапрасну сотрясают воздух. А Тайка подумала, что вот рождаются же в мире не просто разные люди, а прямо-таки полные противоположности: словно белое и черное. Один всегда прямо говорит, что думает, другой юлит, когда надо и не надо. Из одного слов клещами не вытянешь, другой болтает без умолку. Один воин — другой колдун. Внешне тоже несхожи, как день и ночь. В общем, куда ни глянь, всюду различия. Но оба спутника были готовы защищать ее от всего на свете. И хоть причины, зачем Яромир и Лис это делали, тоже разнились, Тайка была благодарна им обоим за то, что могла сейчас идти по дороге с высоко поднятой головой, зная, что ее спина надежно прикрыта.
***
— Ну вот, мы почти на месте, — Лис повел носом, принюхиваясь, точно зверь. — Держитесь. Сейчас начнется.
И ведь как в воду глядел: земля вдруг задрожала, и Тайку охватила паника (она читала, что так частенько бывает при землетрясениях). Ноги сами понесли ее прочь от страшного места, но Яромир схватил ее за ворот и задвинул себе за спину, а второй рукой выхватил меч.
Трещина расколола дорогу поперек, из образовавшегося проема повалил густой сизый дым. Дна у расселины видно не было, и Тайка сомневалась, есть ли оно вообще. Она видела, как вниз свалились несколько булыжников, но звука падения так и не услышала.
Из провала медленно, словно в покадровой перемотке фильма, показалась когтистая лапа, покрытая блестящей чешуей. Ее можно было бы принять за ящеричью, если бы она не была такой гигантской.
— Змей Горыныч, — упавшим голосом произнес Лис. — Не-на-ви-жу…
Синее пламя, готовое расцвести на его ладони, вспыхнуло и угасло, будто на газовой плите выключили конфорку.
— Не стой столбом! Сражайся! — рявкнул Яромир, замахиваясь мечом.
Чешуя отозвалась звоном, будто была сделана из металла, а воздух сотрясся от грозного рыка. Вверх взлетела пара язычков пламени. Хрясь — вторая лапа выпросталась наружу, круша камни, как будто те были сделаны из мягкого воска.
— Сейчас, сейчас, — шептал чародей, неловко размахивая руками перед собой.
Тайка не понимала: он что, забыл заклинание? В следующий миг до нее дошло, что Лис сплетает сеть прямо из тумана. Та была тонкой, как паутинка, а в перекрестьях искрились капельки дождя.
Тайке очень хотелось помочь, но она не знала как. С упырем или кикиморой она сладила бы, но это был целый всамделишный Горыныч, и у нее, признаться, опустились руки.
Меч Яромира почти не причинял чудовищу вреда. Над расселиной уже показался костяной гребень — а это значило, что вскорости высунется и вся голова, — хорошо если только одна, а не три разом! Ее шею вдруг ожгло, будто бы стрельнувшим из костра угольком, и она вспомнила: Кладенец! Вот с каким мечом нужно ходить на Горынычей!
Тайка сорвала подвеску с груди и зашептала:
— Мечик-Кладенечик, родненький, помоги Яромиру. Он может одолеть Змея Горыныча, а я нет. Давай ты не будешь превращаться в ложку или валенок, а я тебе обещаю, что скоро научусь сама сражаться.
Клинок, лязгнув, вырос в ее ладони, и Лис из-за спины выдохнул:
— Ого!
А Тайка со всей мочи крикнула:
— Мир, лови!
Дивий воин обернулся на зов. Кладенец взмыл в воздух легко, будто перышко, и сам нашел его руку. Уф, кажется, уговорила…
Пока она вытирала со лба пот, сзади вдруг раздалось тихое пение Лиса на незнакомом — видимо, навьем — языке.
Тайка обернулась, чтобы посмотреть, что это за чары он творит, как вдруг ее на мгновение ослепила яркая вспышка. И в тот же миг истошно заверещал мамин будильник.
Что-то звякнуло, и дорога снов — словно старое зеркало — помутнела, покрылась сетью трещин. И в целом мире не осталось силы, способной удержать Тайку от возвращения в явь. Она просыпалась.
Чьи-то сильные руки обхватили ее за плечи и крепко прижали к себе. Это было последним, что Тайка почувствовала перед тем, как, открыв глаза, села на постели, пытаясь отдышаться. Сердце стучало как бешеное. Одеяло выбилось из пододеяльника и скомкалось, а вся простыня была усыпана засохшими рябиновыми ягодами — остатками разорванного оберега.
