– Спросим, – пообещал мне капитан и сразу же задал следующий вопрос: – Что в картотеке искал?
– Информацию, – не замедлил я с ответом. – Я все-таки дела здесь расследую, в основном хищения. – И сразу же увел разговор в сторону. – Может, очную ставку с этим вашим Казанцевым проведем?
– Он сбежал из города, – скрежетнул зубами Левашов. – Но мы обязательно его найдем, – добавил он многообещающе.
– С простреленной ногой сбежал? – уточнил я, откровенно издеваясь. – А на медицинские документы можно взглянуть? Не мог же человек при таком ранении не обратиться к врачу.
– Вот давай без этого. – Капитан поморщился. – Ты прекрасно знаешь, что пуля лишь слегка задела ему кожу.
– Откуда? – Я возмутился. – Вот вы рассказали, и узнал.
Головачев все это время задумчиво наблюдал за нашей пикировкой. Неожиданно подполковник выдернул из рук Левашова исписанный лист бумаги и передал его мне:
– На, читай!
Я послушно углубился в текст заявления: «Первого ноября, около двадцати двух часов в подъезде моего дома, расположенного по адресу… на меня напал следователь Чапыра. Оглушил меня, засунул в рот кляп и затащил на чердак, где приковал наручниками к трубе. Затем он потребовал у меня вернуть украденное у него в автобусе служебное удостоверение, а когда я начал объяснять, что ничего у него не крал, он выстрелил мне в ногу из пистолета Макарова».
– Вот мое удостоверение. – Я отвлекся от занимательного чтения, подошел к висящему у двери на вешалке пуховику, достал из внутреннего кармана ксиву и продемонстрировал ее начальству.
– Это ничего не значит, ты вчера мог вернуть себе удостоверение, – первый отмер Курбанов.
– В мое дежурство в четверг приезжали проверяющие из городского УВД. Если бы у меня в тот день не оказалось ксивы, вы бы первым об этом узнали, – отбил я атаку.
– Допустим, – хмыкнул майор и задал следующий вопрос: – Где ты был вчера в десять вечера?
– Дома спал. Один. Я же не знал, что мне понадобится алиби, – съязвил я.
Пока майор задумчиво меня рассматривал, заговорила до этого молчавшая Журбина, окрыленная тем, что предъявленное ее подчиненному обвинение пока не находит подтверждения.
– Я не понимаю, зачем Чапыра стрелял Казанцеву в ногу, если тот щипач и украл его удостоверение? Логичнее же прострелить ему руку, чтобы больше неповадно было?
– Людмила Андреевна, я вообще никуда не стал бы стрелять! Ни в ногу, ни в руку. Я что, дебил – стрелять в гражданского из табельного оружия? Еще и делать это на чердаке, откуда звук от выстрела по всему дому разнесется. – Я по очереди обвел всех присутствующих взглядом, удостоверяясь, что сказанное мною ими услышано.
– Ты подстраховался и заглушил звук выстрела, – процедил Левашов, чувствуя, как его позиция слабеет.
– А точно, у меня же пистолет с глушителем, особая модификация, специально для следователя Чапыры. – Глядя на капитана, я рассмеялся, дожимая его.
Мое глумление не осталось без последствий, и он продолжил меня обличать:
– Ты притащил с собой плюшевого медведя и стрелял через него!
– Плюшевого медведя? – Я подавился смехом. – Вы это серьезно?
– Какой еще плюшевый медведь? – вторило мне хором начальство, скрестив непонимающие взгляды на Левашове.
Сработало! Плюшевая игрушка добавила так нужного мне фарса в и без того абсурдную историю о простреленной из табельного оружия ноге щипача. Осталось усилить эффект.
– То есть, по-вашему, я заявился в гости к Казанцеву с плюшевым медведем и пистолетом? Еще и наручники с собой прихватил. Вы, товарищ капитан, кем меня хотите выставить? Извращенцем, маньяком? В этом состоит ваш план?
Левашов стоял красный, моргал и соображал, что ответить. Походу, у него, советского человека, даже картинка в голове не складывалась.
– Что за ахинею вы оба несете?! – первым не выдержал Головачев. – Вы ополоумели, что ли?! – взорвался он. – Один про каких-то плюшевых медведей бредни рассказывает, второй про маньяков! Товарищ Левашов, что происходит, я тебя спрашиваю?! Ты все это выдумал, что ли? – Головачев потряс перед носом капитана заявлением. – Где этот твой Казанцев? Тащи его сюда, быстро!
– Я уже говорил, он сбежал! – нервно ответил Левашов. – Этот, – он ткнул в меня пальцем, – напугал его до чертиков. Кривощекову с трудом удалось убедить его написать это заявление. А затем он просто исчез из города. Но мы его найдем, только время нужно, – закончил он обнадеживающе.
– При чем здесь Кривощеков? – не понял Головачев.
Левашов застыл, осознав, что только что сгоряча проговорился. Но быстро сориентировался в изменившейся обстановке и самозабвенно принялся валить Кривощекова.
– Так он же с Казанцевым общался, – как об очевидном сообщил Левашов.
– Так, стоп! Ты мне полчаса назад докладывал, что это заявление Казанцев писал при тебе, – допытывался подполковник.
– Нет, я сказал, что получил от него заявление, – поправил начальство капитан.
– И? – не понял разницы в формулировках Головачев.
– Заявление мне Кривощеков принес. Я не то чтобы поверил, но посчитал невозможным скрывать такое от начальника следствия. Поэтому доложил, – принялся разъяснять свою позицию Левашов.
Раскатистый смех Курбанова оборвал капитана на полуслове.
– Это что получается, – начал говорить майор, когда ему удалось успокоиться. – Кривощеков, виня Чапыру в своем увольнении, замыслил ему отомстить. Каким-то способом ему удалось убедить знакомого карманника украсть у Чапыры удостоверение. Казанцев, видимо, пообещал, но не сделал. И тогда Кривощеков, не дождавшись неприятностей у Чапыры, пришел спрашивать с карманника. Тот его, скорее всего, послал, и тогда Кривощеков в него выстрелил. Мало ли чего неучтенного могло у него скопиться за годы службы, вполне возможно, ствол с боеприпасами. А затем у Кривощекова созрел новый план, как еще можно подставить Чапыру. С раной в ноге Казанцев стал сговорчивее и написал все, что ему продиктовали. Вот только у меня вопрос, товарищ капитан, ты с самого начала в этой истории участвовал или твой дружок тебя втемную использовал?
Слушая обвинительную речь первого зама, я мысленно аплодировал его недюжинным аналитическим способностям.
– Ни в какой истории я не участвовал! – пришел в себя Левашов. – И ничего не выдумывал! Я доложил своему непосредственному начальнику о том, что мне стало известно!
– Ты притащил в отдел липовое заявление! – давил на него Курбанов. – Заявление, которое клевещет на твоего коллегу! Заявление, которое принесло бы неприятности всему нашему отделу!
– Но я же к вам с ним пошел, а не в инспекцию по личному составу! – привел в свою пользу довод Левашов.
– Спасибо тебе за это огромное! – утрированно поблагодарил первый зам и добавил уже другим тоном: – Да ты первым бы в инспекции под служебную проверку угодил. Там не идиоты сидят. Ваше с Кривощековым дело белыми нитками шито. Вы бы хоть нормальную легенду придумали, а то черт-те что нагородили. Вот если бы тебе самому понадобилось кого-то пристрелить, стал бы табельное оружие для этого брать? И Люда тоже правильный задала вопрос: на кой ляд Чапыре карманнику в ногу стрелять? Если бы он мою ксиву стащил, я бы ему все пальцы переломал. И любой из нас сделал бы то же самое! Но вы же с Кривощековым не могли калечить подельника. Поэтому ногу ему прострелили, если вообще стреляли, ни Казанцева, ни медицинских документов мы так и не увидели. Ну а придуманный тобой плюшевый медведь, с которым Чапыра таскается по городу, – это… – Курбанов не смог закончить фразу из-за разбирающего его смеха.
